class="p1">Опираясь на свою пятидесятилетнюю практику РЭПТ и на результаты, полученные в ходе многочисленных исследований иррациональных убеждений, я более чем когда-либо нахожу эту гипотезу правдоподобной. Гиперконкурентоспособность – это общая черта всех «нормальных» «должнонистов» и особенно перфекционистов. Больное условное самопринятие у них встречается гораздо чаще, чем здоровое безусловное. Главным условием для того, чтобы быть «хорошим человеком», по их мнению, является способность достигать неких заметных результатов. Соответственно, для того чтобы быть «лучше» других, нужны выдающиеся результаты.

Строго говоря, такое отчаянное стремление превзойти других и тем самым обрести «лучшую» ценность как личность – это недемократическая фашистская философия. По мнению многих приверженцев фашизма, такие лидеры этой идеологии, как Гитлер и Муссолини, были не просто лучше других, то есть соответствовали неким стандартам по таким признакам, как физическая сила или светлый цвет кожи, а являлись именно сверхлюдьми. Считается, что само их естество было исключительным. Этот взгляд почти диаметрально противоположен концепции безусловного самопринятия, которое не зависит от чего бы то ни было (Ellis, 1962, 2004a, 2004b; Ellis and Harper, 1997; Ellis and Velten, 1998; Hauck, 1991).

Таким образом, перфекционисты, как правило, принимают себя на условиях гиперконкурентного превосходства над другими (и в результате часто не знают, чем они на самом деле хотели бы заниматься) и склонны к фашистскому унижению других. Эти гипотезы, для которых за годы работы я нашел много клинических доказательств, заслуживают внимания исследователей.

Перфекционизм и стресс

Как перфекционисты реагируют на стресс? Я бы сказал, намного сильнее, чем рядовые неперфекционисты. Во-первых, они требуют, чтобы стресс был минимальным, а еще лучше – отсутствовал вовсе. Во-вторых, они упрямо считают, что все практические задачи, вызывающие стресс, должны иметь идеальное решение: собеседование при приеме на работу должно пройти без затруднений, сама работа должна быть идеальной, а общение с начальством и сотрудниками – легким и непринужденным. В-третьих, если моменты напряжения все-таки возникают, перфекционисты требуют идеальных решений, которые, по их ожиданиям, должны находиться легко и быстро (чего в обычной жизни не бывает). В результате перфекционисты острее реагируют на стресс, редко довольствуются предложенными решениями и пребывают в трудных обстоятельствах дольше, чем неперфекционисты. Перфекционизм противоречит реалистичным и вероятностным ожиданиям в отношении того, в каком количестве и в какой степени тяжести могут существовать факторы стресса, и часто превращает драку в холокост.

К стрессовым ситуациям перфекционисты относятся с иррациональными убеждениями, свойственными всем невротикам, но только с большей требовательностью. Другими словами, перфекционисты склонны считать, что стрессовых ситуаций не должно быть вообще, а если они случаются, то это ужас и катастрофа. Они утверждают, что совершенно не могут выносить трудности (не могут из-за них радоваться жизни), что совершенно бессильны как-то на них повлиять и имеют право проклинать себя и других за то, что не был найден красивый выход из сложившейся ситуации.

Согласно теории РЭПТ, практически все невротики время от времени придерживаются таких пораженческих взглядов, но в случае с перфекционистами эти идеи превращаются в доминирующие. В результате их лечение часто затягивается (Blatt, 1995). При работе с перфекционистами по системе РЭПТ следует применять целый ряд когнитивных, эмоциональных и поведенческих методов, прежде чем перейти к оспариванию и деконструкции иррациональных убеждений. Почему? Потому что ни один из монометодов не воспринимается ими как убедительный. Таким образом, для достижения лучших результатов приходится прибегать к комбинации разных техник.

Аналогичным образом я обнаружил, что перфекционистам с острыми реакциями на стресс лучше проходить не индивидуальную, а групповую терапию, в которой они могут искать аргументы для оспаривания своих жестких убеждений не только с помощью психотерапевта, но и членов группы. Как я уже писал, проблема, по всей видимости, заключается в том, что если сравнивать перфекционистов с неперфекционистами, то для первых характерно (а) более сильное желание преуспевать; (б) более сильное и категоричное требование быть успешными; (в) более сильное упорство в том, чтобы добиться успеха в одном или нескольких направлениях; и (г) долгосрочная привычка к перфекционистскому мышлению, чувствованию и поведению, устойчивая к краткосрочным изменениям. По всем этим причинам перфекционисты, как правило, являются трудными клиентами, которым требуется интенсивная длительная терапия.

Итак, моя гипотеза заключается в том, что в своих иррациональных убеждениях перфекционисты более категоричны и упрямы, чем те, кого я называю «милыми невротиками». Многие из них (не все) страдают тяжелыми расстройствами личности. У них есть то, что более века назад Пьер Жане назвал идеей фикс (подсознательной сверхценной идеей). И это нужно честно признать, прежде чем пытаться решать их проблемы.

Приложение 3. Как показать людям, что они не являются никчемными личностями

Одна из наиболее распространенных иррациональных установок невротиков – это их убежденность в том, что они никчемные ущербные люди, которые не заслуживают ни самоуважения, ни счастья. С этой негативной оценкой можно работать с помощью таких терапевтических техник, как метод безусловного положительного отношения (Карла Роджерса), метод прямого одобрения (Шандора Ференци) или поддерживающая терапия (Льюиса Волберга). В книгах «Разум и эмоции в психотерапии» и «Психотренинг по методу Альберта Эллиса» я описал свой подход, а именно активно-директивное оспаривание жизненной философии клиента и обучение его тому, что с ним все в порядке уже по праву рождения и независимо от того, насколько он отвечает чьим бы то ни было требованиям. Это основное положение рационально-эмоционально-поведенческой терапии (РЭПТ).

Как легко себе представить, мне часто бывает очень трудно показать людям, что их никчемность существует только в их системе верований. Уже после того, как я демонстрирую им, что они не могут эмпирически доказать свою бесполезность, они все равно задают вопрос: «Но как вы можете доказать, что я действительно чего-то стою? Разве это понятие не относится к числу произвольных определений?»

Да, относится, я это открыто признаю. С философской точки зрения все концепции человеческой ценности определены как аксиоматические величины и не могут быть эмпирически доказаны (за исключением прагматического подхода, согласно которому, если вы считаете себя достойным – или никчемным – и это убеждение вас «устраивает», то вы, вероятно, становитесь тем, кем себя считаете). Я объясняю людям, что с философской точки зрения более элегантное решение – вообще не оценивать свое Я, а вместо этого принимать его как есть и анализировать только свои поступки. Это помогает разобраться с вопросом своей «ценности».

Идея не оценивать себя встречает сопротивление у большинства людей. Они не понимают, как отделить себя от своих действий, и настаивают на том, что если их поступки дрянные, то и они как люди – дрянь. Я же утверждаю, что, независимо от