голова не справляются, значит, твоей ведьме нужна помощь. К тому же я не хочу лишиться своего ученика из-за того, что его ученица засадит кол в его сердце просто потому, что ей так внезапно захотелось. Похороны утомительны.

– Да мы его и так похоронили, – напомнил Олов, рассматривая несколько пергаментов на подоконнике своего отца. – Гроб есть, все давно готово… Не смотрите на меня так, я лишь подогревал обстановку, тонко намекая на то, что хватит с нас его смертей. Верно?

Пока Калеб пытался настроить непонятное приспособление, я тихонько рассматривала его кабинет. На его столе стояла самая обычная рамка – деревянная, без стекла. Изображение было черно-белым, но четким. Таким, словно его только что нарисовали.

Я смотрела на счастливые детские улыбки, полные радости. В их глазах сияло безоблачное будущее, капелька безрассудства и жажды приключений. Совсем юная девочка была мало похожа на своего отца, а вот сын – Олов – почти копия.

– Это Ариадна, моя младшая сестра, – спокойно заметил Олов, принимая из моих рук портрет, – отец до сих пор хранит. Хотя и я тоже.

– Она отправилась к драконам, верно? – интересно, какого цвета ее волосы? А глаза? В этом изображении было столько тепла и доброты, а каким ласковым взглядом смотрел Калеб на своих играющих детей!

– И не вернулась. – Архимаг щелкнул пальцами, рамка с портретами переместилась на стол, и больше ее никто не трогал. – Прошло уже тридцать лет, но я надеюсь, что однажды моя дочь вернется. Это всего-навсего несбыточная надежда одного глупого старика, прекрасно знающего, что драконы не щадят никого и что за спасение мира нужна соответствующая плата.

– Никто не вернулся. – Олов посмотрел на своего отца с печалью во взгляде, немного опустил голову и тяжело вздохнул. – Ни первый отряд, ни второй. И драконы пропали! После этого многое изменилось, и, как мне кажется, ледяная чума – последствие. Мы долго искали Ариадну и ее людей, многих потеряли по пути к вершинам гор, но в итоге обнаружили лишь древние руины. Ни крови, ни тел – ничего.

– То есть загадку исчезновения целой ветви оборотней так никто и не разгадал. Так что давайте вернемся к ограничителям: что это за звери и как их использовать, чтобы Сэра и меня под шумок не разделала?

Джастин так и носился вокруг архимага, приняв облик пернатого друга. Уселся на плечо, клюнул странный металлический механизм, покрытый многовековой пылью, и тот тут же сработал.

Яркая вспышка света была такой внезапной, что все тут же вздрогнули. Только Ролан и архимаг остались спокойными, а вот Джастин забился в истерике, против собственной воли меняя внешний вид.

– Что происходит? – истерический вопль испускал уже рыжеволосый аниморф эльфийской наружности. Джастин махал руками, пытался сделать со своим телом хоть что-то, но ничего у него не выходило. Выпучив глаза, он кинулся прочь от Калеба, поджал ноги, присев на подоконник рядом с Оловом, и потребовал объяснений.

– Любопытному аниморфу однажды хвост оторвали, – тихо заметил архимаг, вертя в руках металлическую коробочку с множеством шестеренок. – Здорово, что я его не активировал, верно? Ты его еще раз клюнь, и мы навсегда забудем о том, кто такой Джастин.

– Не переживай, мой сумасшедший друг. – Олов похлопал обескураженного аниморфа по плечу. – Когда мы выйдем из кабинета, ты вновь станешь собой. Суть этой коробочки в том, что после активации она встраивает в магические ограничители дополнительные печати. Магию блокирует отлично, но действует короткое время. Так что теперь, Сэра, тебе придется довольно часто видеться с моим отцом – такой артефакт он Ролану точно не отдаст и даже мне…

Не дав договорить своему сыну, Калеб брезгливо вручил Ролану ограничитель, махнул на него рукой и пояснил:

– Это старье скоро и так помрет. Пока работает, пусть работает, а как сломается, принеси мне обратно. Починить я его уже не смогу, а вот разобрать на детали – очень даже. Главное – не забывайте о том, что при использовании этой коробочки магия вначале блокируется почти полностью. Сэра перестанет ощущать силу, но при этом ее тело начнет принимать дар постепенно, частями, по малой крупице. Тут энергии осталось на три-четыре заряда, не более. Ну что, готовы выгонять отряд Ролана с тренировочной площадки, пока они мне замок не разнесли? Если готовы, то милости прошу вон из моего кабинета. Я вообще не люблю гостей.

Сказано – сделано. Но почему на душе стало так неспокойно?

Стоило выйти в коридор, как дверь за нашими спинами резко захлопнулась, защитная печать активировалась, и мы молча направились в неизвестном мне направлении.

Джастин был очень опечален, Олов смущен – коробочка в руках Ролана его привлекала, хоть он и пытался не показывать своего удивления. Судя по всему, он и сам часто просил ее у отца, но для чего? И почему Калеб отказывал сыну, а Ролану разрешил взять ее для меня?

Почему они вообще для меня делают столько всего?

Не понимаю.

– Вот тут у нас площадка для летунов-самоубийц. Они учатся самоконтролю. Дар этот редкий и очень опасный, – с гордостью говорил архимаг, указывая на огромную каменную площадь над обрывом, где горная река разбивалась об острые камни. – А чуть дальше, на том берегу, их единственное спасение – на тот случай, если передумали самоубиваться.

– А это как? – не понимала я, поглядывая в сторону обрыва.

– Это когда первокурсники пытаются делать вид, что способны освоить полет без подготовки, на спор кидаясь с обрыва. Идиоты не понимают, что вихревые потоки в этом ущелье – одни из самых сложных, и чудом спасают собственный зад, с трудом долетая во‐он до той площадки… – Архимаг подвел меня к самому краю, попросил внимательно посмотреть на каменную кладку, затем щелкнул пальцами и подсветил неизвестные мне символы. – А вообще, я мужик умный. Знаю ведь, что на первом курсе почти все еще кретины, поэтому и поставил защиту. Никто из горе-учеников не помрет, а вот искупаться в ледяной воде сможет. А еще отбить себе филейную часть, руку сломать. Но главное, что они живыми останутся, верно?

– А без переломов никак? – Перспектива не радовала. Странно, что первокурсники так рискуют. – Ученики знают об этих печатях?

– Нет, конечно! Я же не дурак. Пусть играют в героев, а я посмеюсь над ними, когда буду в лазарете им косточки вправлять и переломы сращивать. Должны же они понимать, что любой риск имеет последствия. Как тебе такой вид, ведьма? Хотела бы полетать?

– Если честно, очень, – невольно улыбнувшись, я даже немного смутилась, – А это