Ева же с беспокойством следила за тем, как Карл-Хайнц ухаживает за Катей. Если так пойдет и дальше… Катя вполне может окрутить шестидесятивосьмилетнего миллиардера, выйти за него замуж и смешать ей, Еве, весь тщательно раскладываемый пасьянс. Тогда она ничего не получит — все достанется или Кате, или детям, которых она нарожает Карлу-Хайнцу. Тот ведь всегда хотел еще детей! И миллиарды уплывут из рук Евы!

Поэтому она приняла решение не затягивать с устранением Кати. Хорошего понемножку. Катерина получила от жизни все, что хотела. Теперь может и выпить сока или минералки с желтыми горошинами испанского яда.

Ева как-то завела разговор с сестрой о том, какие чувства она испытывает к старшему Людеке.

— Да никаких, — смеясь, ответила Катя. — Это моя подружка, Светка Храповалова, любит мужчин постарше, но у меня есть Вадим.

Ева подумала, что мнение Кати может измениться, если Карл-Хайнц предложит ей руку и сердце. А тот, судя по всему, был к этому почти готов. В конце концов, Катя — ее родная сестра, значит, как и сама Ева, может замышлять что-то, приняв вид совершеннейшей невинности.

Катю посетили Светка и Олеся. Девчонки были в отпаде, как выразилась Храповалова.

— Я всегда знала, что ты принцесса, — сказала Светка Кате. — Боже мой, ты же теперь миллионерша! У тебя такой домина! А у тетки, или кто она там тебе, магазины, забитые брюликами! Эх, а я так мечтаю о небольшом колье!

Олеся, как всегда, была задумчивой, но все равно радовалась за подругу. Катя заметила, что Светка едва не плачет от зависти. Поэтому она упросила тетю Герли преподнести Светке что-то в подарок. Бриллиантового колье ей, разумеется, не обломилось, но от имени Герлинды Катя вручила подругам по маленькому сафьяновому чехольчику. Храповалова алчно открыла его. Там лежала небольшая брошь — золотой листок с вкраплениями нескольких камней. Точно такое же украшение было и у Олеси.

— Какой он маленький, и бриллианты крошечные, — сказала Светка разочарованно. Она явно рассчитывала если не на ожерелье, то на диадему. — Вот так вечно в этой жизни — одним корешки, другим вершки. Ах, это вообще не бриллианты, а горный хрусталь? Фи, какая дешевка!

Однако несмотря на уничижительный комментарий Светка проворно спрятала подарок в карман джинсов. Олеся же, полюбовавшись творением ювелиров фирмы «Ван Райк», закрыла коробочку и протянула ее обратно Кате:

— Извини, Катюша, я так тебе благодарна, но принять это не могу. У меня все есть; Спасибо!

— А мне можно взять это, если Олеська не хочет? — спросила Светка и, получив согласие, запихнула и вторую коробочку в карман. Катя вдруг поняла, что у нее уже нет подруг, как раньше. Наследство Ван Райк будет всегда стоять между ними, во всяком случае, между ней и Светкой.

Новость о том, что русская девушка стала внезапно наследницей миллионного состояния, просочились и на родину Катерины. Поэтому она попросила Герлинду помочь с приездом в Гамбург отца и его новой жены Марины. Катя не хотела, чтобы Александр Александрович узнал обо всем из газет или от соседей. Она решила лично сказать ему правду.

За Ипатовым и Мариной Герлинда послала самолет фирмы. Катя встретила отца в аэропорту. Тот еще ничего не знал, зато знала Марина, с которой Катя обстоятельно поговорила по телефону. Новая жена отца ей очень нравилась, Марина обещала приложить все усилия, чтобы Александр Александрович справился с ошеломляющей новостью.

Удар оказался очень сильным. Отец едва не плакал, когда слушал рассказ Кати и держал в руках тайные письма Дарьи Гавриловны. Марина обнимала мужа.

— Но почему? — бормотал Ипатов. — Почему Даша ничего мне не сказала, Катенька? Она обманывала всех столько лет! Как она могла!

— У нее не было другого выхода, — говорила Марина, гладя мужа по руке. — Саша, пойми ее. Ведь это не изменит ничего в том, что Катя твоя дочь.

— Я тебя по-прежнему очень люблю, — сказала Катя, прижимаясь к Александру Александровичу. — Ты мой единственный папка!

Ипатову требовалось время, чтобы смириться с жестокой реальностью. Марина пообещала, что будет заботиться о муже, и они улетели в Волгоград. Катя знала, что отец находится в надежных руках. Она понимала, что ему очень тяжело и больно, но всякую боль смягчает время. Главное, что Александр Александрович верил: она его дочь, любит его и никогда от него не откажется. А то, что она вдруг обрела новых родственников и богатство, только всем на руку. Отец категорически отказался взять деньги от Герлинды, но Катя настояла — и пластиковую карточку, на которой в банке лежало пятьдесят тысяч евро, увезла с собой Марина.

Катю же мучил вопрос — а кто является ее отцом на самом деле? И что произошло с Егором Селуяновым? Она боялась услышать, что и он умер.

— Да нет, этот русский живет где-то в земле Северный Рейн — Вестфалия, — сказала ей Герлинда. — После побега Ютта с ним рассталась, и они почти не виделись. Ты думаешь, что он твой отец? Возможно, Ютта и сама несколько раз намекала на это. И если ты хочешь его увидеть, то ради бога. Я не имею ничего против.

Катя собрала все доступные сведения о Егоре Селуянове. Тот раньше обитал в небольшой деревушке между Кельном и Бонном, около развлекательного комплекса «Фантазиаланд», а потом перебрался в Кельн. Катерина раздобыла его адрес. Она не знала, что именно ей следует предпринять — позвонить ему? Или написать? Да нет же, лучше всего навестить! Она точно знала — никто не заменит ей настоящего отца, Александра Ипатова, но в то же время ей было любопытно. Что же собой представляет Селуянов, человек, от которого скорее всего Ютта и родила дочерей-близняшек.

Поэтому с согласия Герлинды она отправилась в Кельн. Оказавшись в этом большом городе, она не без труда разыскала на южной окраине многоэтажку, в одной из которых и жил Егор Селуянов. Поднимаясь на десятый этаж, Катя думала, что дома эти чем-то походят на российские. Ей было немного жутковато. Что она ему скажет? Здравствуйте, я ваша дочь? Когда Катя с вокзала позвонила Селуянову, она услышала, как некто снял трубку и хриплым голосом произнес:

— Алло?

Она мгновенно положила трубку. Теперь Катя знала — ее предполагаемый отец находится дома. Сейчас он, кажется, нигде не работал. Перебивался мелкими заработками. После шумихи, устроенной западнонемецкими средствами массовой информации, о Егоре все постепенно забыли. Только на родине его приговорили к длительному тюремному сроку за предательство и попытку убийства.

Селуянов получил немецкое гражданство без промедления. Он же был жертвой тоталитарного режима. С тех пор, уже больше двадцати лет, он безвылазно жил в Германии. Даже когда Советский Союз распался, а Германия воссоединилась, Селуянов продолжал почти в каждом видеть советского агента, который прибыл с тайной миссией — убить его. Он уединился, стал нелюдимым, бросил работу, жил на социальное пособие. И постепенно сходил с ума. Ему везде мерещились шпионы КГБ, жаждущие уничтожить его. Разумеется, о Селуянове давно забыли, однако Егор продолжал истово верить, что Москва и ее спецслужбы хотят всенепременно его покарать.