– Ты сейчас куда? – спросил Андрес, когда я доела. 

– Хочу сходить к целителям. У меня скоро уже освобождение от нагрузок заканчивается, а нога все еще болит. 

И это не то слово! Видимо, в Гати я дала на нее слишком сильную нагрузку и теперь наступала с трудом. 

– Проводить? 

– Почему бы и нет, – я благодарно улыбнулась парню. 

– И прости меня. 

– За что? 

– За то, что тогда тебя не спас, – Келлер отвернулся. 

Так, постойте, он что, меня избегал, потому что ему было стыдно?!

– Глупости не говори. Мы оба сделали все, что могли. И если уж кому просить прощения, так это мне за то что втянула тебя во всю эту историю. Поплавать мне в темноте захотелось, ага.

– Ну ты же не знала…

– А ты ничем не мог мне помочь. Меня и декан Макрей с трудом в последний момент нашел. Так что давай договоримся, что никто не виноват. Ладно? 

– Уговорила, – усмехнулся Келлер. – Ладно, пошли к целителям, а то скоро у боевиков практическое занятие закончится и там будет очередь. 

– Все-то ты знаешь! – рассмеялась я и пихнула его кулаком в плечо.

В целительском блоке я наконец-то отделалась от Келлера. Не то чтобы мне не хотелось с ним общаться, но незачем ему слушать, что скажет лекарь. Тем более  что после приема мне еще идти к Кемеру. 

– Уортон? Да, меня о вас предупреждали, – поправил пенсне пожилой целитель. Я его видела тут впервые. – Проходите, ложитесь. 

Я расположилась на узкой кушетке, меня тут же облепили артефактами и начали осмотр. 

– Так, яд еще не полностью вывелся… – пробормотал про себя мужчина. 

– Подождите, какой еще яд? Мне сказали, что рана не заражена. 

– Ну, я не знаю, что вам на это сказать, – развел руками тот. – В вашем организме явно наличествует яд тварей. Если не через рану, то как он туда мог попасть? 

И действительно, как? Могли ли целители не заметить яда в ране? Это вообще возможно?

– Постойте, но почему тогда мой артефакт меня не лечит? 

– Потому что, милая девушка, мы такие же мутанты, как и твари. Артефакт просто не полностью распознает яд как вредоносный. Впрочем, не настолько он и опасен. Мешает вам полностью поправиться – да, но жизни и здоровью не угрожает. 

– Значит, яд все-таки от укуса? 

– Локализован он именно в той области. 

– Его можно убрать? 

– Да, вполне. Не знаю, отчего вам не дали настойку векелы сразу, хотя бы из предосторожности и в профилактических целях, но сейчас выпьете, еще пару дней и пойдете на поправку. Вашему декану я сообщу, что вас следует освободить от нагрузок еще на неделю минимум. 

– Спасибо вам! 

– А сейчас полежите тихонько минут десять, мне надо приготовить настойку. 

От целителя я вышла в каком-то расслабленном состоянии. Впрочем, я противоядие никогда не пила, так что его действия не знаю. Дальше у меня по плану шел декан Кемер, к нему я и направилась. 

По идее он уже должен был быть на месте, так что я не таясь зашла в его приемную, постучала в дверь кабинета. 

– Входите, – откликнулся он после повторного стука, когда я уже собралась уходить. – Прости, зачитался, заходи, присаживайся.

Мужчина махнул рукой на ближайший стул и продолжил что-то искать в своих бумагах. 

– Ага, вот оно! – через некоторое время воскликнул он. 

– Что-то важное? 

– Я просто подумал, что даже ректор не могла не согласовывать изменение учебного плана и затрат на Академию с военным ведомством.

– Хм…

– Вот, смотри, что видишь? 

Я взяла бумаги, пролистала. Потом посмотрела еще раз. 

– Подожди, как это может быть? 

– Сам начальник военного департамента не занимается подобными вещами, но… 

– Тогда обращения должны были писать на кого-то из его заместителей. 

– Да, но писали лично на него. 

– Только виза в итоге как раз не его. Подделка? – я пригляделась к размашистой подписи. 

– Не думаю. Смотри... – Кемер откинулся на спинку стула, повертел самописчее перо в руках. – Вот ректор или кто-то из ее помощников направляет обращение на имя начальника департамента. Куда оно попадает? 

– Ну, куда?.. В канцелярию, – я прищелкнула пальцами. – Я поняла! Они видят, что обращение не по адресу и переправляют его в соответствующее подразделение, где его перехватывает вот этот человек. Но зачем такие сложности? 

– Потому что такие обращения ни за что бы не одобрил начальник департамента или кто-то из его замов. Ты почитай!

Я вчитался в текст, потом просмотрела его еще раз. 

– И куда они дели деньги? Думаешь, украли? 

– Думаю, что перенаправили на какие-то другие проекты внутри департамента. И это непосредственно в компетенции вот этого вот человека, – Джейс указал на подпись. 

– Но это же след. Зачем они его оставили? Хотя если они действительно готовы пожертвовать этим человеком… 

– Ты еще вот сюда посмотри, – Джейс протянул мне еще два каких-то листа. 

– Приказ о снятии с должности… Приказ о назначении… Подожди, так та волосатая лапа ректора в Департаменте, о которой ты мне говорил, это, выходит, вот этот человек? 

– Странно, да? Как этот вопрос мог решиться даже не на уровне заместителя директора департамента, а уже его замов? 

– Чем же могли его привлечь? Знаешь, я думаю, что мы были не правы, надо под этого человека начать копать, потому что что-то тут не так. 

– В каком смысле? – заинтересовался Кемер. 

– Ну сам посуди. Внедрить агента на такую должность можно, но сложно. Это надо реально работать десятилетиями. И ведь это лишь пешка, не главный резидент, а фигура, которую  уберут с доски при малейшем намеке на опасность для главного. И сам человек не может этого не понимать. Гораздо проще завербовать уже имеющегося сотрудника. Он не на виду, не в самом высшем руководстве, хотя явно обладает какой-то властью. Так зачем ему так подставляться? 

– У него есть гарантии, что он сможет уйти. 

– Чушь! Никто таких гарантий дать не сможет. А значит надо найти причины, почему он продался или переметнулся на другую сторону. Мне кажется, я уверена, что это важно. Сдается мне, что дело не в деньгах…

– Думаешь, шантаж? 

– Пока это мне видится наиболее вероятным. 

– Согласен. Напиши своему дяде, пусть работает в этом направлении, но тихо. С другой стороны, нас это вообще не приближает к доказательствам виновности ректора. Все это, – мужчина потряс бумагами, – лишь косвенные данные, которые без свидетелей ничего не значат. А свидетель, уверен почему-то, до конца разбирательства не доживет, если его сейчас взять.