а святыни – митрополит Киевский Евгений (Болховитинов). О неподдельном интересе Грибоедова к нашим достопримечательностям свидетельствуют впоследствии изъятые жандармами из его дорожной библиотеки книги: «Описание Киево-Печерской Лавры» митрополита Евгения, «Краткое описание Киева» М. Берлинского (не исключено, что с дарственными надписями), а также «Киевские святцы». Всё это – дань внимания поэта к киевской старине.

Но не это было причиной ареста Грибоедова и пребывания под следствием четыре месяца, а его непосредственное знакомство со многими декабристами. Любопытно отметить, что члены Следственного комитета интересовались подробностями пребывания Александра Сергеевича в Киеве, считая, что он передавал «южанам» письма от К. Рылеева или «Катехизис». В нашем городе с Грибоедовым постоянно и по-дружески встречались Сергей и Артамон Муравьевы, М. П. Бестужев-Рюмин, находившийся здесь в карауле с батальоном Полтавского пехотного полка, а также князь С. П. Трубецкой, служивший при штабе 4-го корпуса. Произошло даже мимолетное знакомство с Сергеем Муравьевым-Апостолом.

У киевских декабристов одно время была идея привлечь Грибоедова в тайное общество, но вскоре выяснилось, что поэт по личным обстоятельствам далек от политики. Грустное настроение в то время не покидало Александра Сергеевича, и он, словно убегая от самого себя, пробовал отвлечься в постоянных передвижениях. Больше всего времени проводил Грибоедов с Артамоном Муравьевым, который прибыл в Киев из Волыни навстречу своей супруге, ехавшей из Петербурга. Они остановились в «Зеленой гостинице», принадлежавшей Лавре. Супруги, вместе с Грибоедовым, избравшим эту гостиницу, совершали вечерние моционы по немногочисленным, замощенным еще при Кутузове киевским улицам. Здание гостиницы-трактира разобрали в конце ХІХ века, вместо него построили трехэтажный кирпичный дом, там сейчас милиция.

На Кавказе жандармам не удалось доказать причастность Грибоедова к «Тайному обществу». Сергей Муравьев-Апостол свидетельствовал: «Я с ним (Грибоедовым) тут (в Киеве) познакомился таким образом, что он знает, что я Муравьев, а я – что он Грибоедов. Он не член наш». То же показывал и Грибоедов, говоря, что Муравьева он видел у Трубецкого и расстался с ним едва знакомым. Наконец, и Трубецкой отмечал в своих показаниях, что Грибоедов «не являл себя за члена тайного общества». Благоприятные свидетельства декабристов и отсутствие прямых улик способствовали скорому освобождению поэта, хотя дознание проходило в трех местах: Петербурге, Киеве и Тифлисе.

Позже Александр Сергеевич не раз вспоминал Киев. Так, в 1826 году в статье «Загородная поездка»: «Родные песни! Куда занесены вы со священных берегов Днепра и Волги?» О пребывании Грибоедова в нашем городе мало воспоминаний. Зато его пьеса «Горе от ума», распространяемая в списках, всегда привлекала читающую публику губернского города. На сцене комедия появилась сравнительно поздно – вследствие цензурного запрета, продолжавшегося в провинции и после сценической постановки пьесы в 1831 году в Петербурге. Два действия ее продемонстрировали в киевском Благородном собрании в 1850 году, а полностью – лишь в 1859 г. (при содействии профессора А. И. Селина) в актовом зале университета Св. Владимира.

Трагична судьба поэта. А. С. Грибоедов защищал интересы своего отечества и был зверски убит фанатиками-мусульманами. Как хочется вслед за супругой поэта Ниной Чавчавадзе повторить: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русских, но для чего пережила тебя любовь моя?!»

Старокиевские развлечения

Как известно, Киев привлекал многих не только святынями и древностью, но и своим пограничным положением, как-никак это был один из южных городов. «Покинуть Север наконец…» по словам Пушкина, и посетить «древнею столицу» было немало желающих. В СССР много сообщали о пребывании в 1821 году в Киеве А. Пушкина и даже повесили, чередуясь, несколько памятных досок на доме, который был построен значительно позднее. Иконников свидетельствует, что во время визита в Каменку и Киев поэт написал несколько стихотворений – «Земля и море», идиллию Мосха (8 февраля), 14 февраля – «Муза», и также побывал на свадьбе М. Ф. Орлова. Среди посетивших город нужно назвать Н. П. Румянцева (1814, 1821) и С. П. Румянцева (1818), графа Витгенштейна, графа А. А. Аракчеева. А его брат Петр Андреевич с 1818 года был 10 лет комендантом Киева. П. А. Муханов сообщает издателю «Русской старины» А. О. Корниловичу (оба декабриста) сведения об открытых в 1824 году древностях близ Михайловского монастыря. Известный министр Сперанский отправил в тогда курортный город после болезни дочь со своей тещей Стивенс, и навещал их в августе 1806 года. Его заворожили красивые киевские виды. Семья министра прожила здесь более трех лет, а племянница тещи Мелания Ферран в 1806 году стала первой женой Христиана Бунге. Выдав дочь замуж за Фролова-Багреева и поселив в Чернигове, Сперанский навестил ее и писал: «Может быть оттуда, поблизости, взгляну я на Киев и святые его древности». Это высказывание подтверждает большой интерес к прошлому Киева, особенно к Софийскому собору. К 1810 году относится известная археологическая экспедиция К. М. Бороздина, она проходила по всей стране, но одним из основных пунктов был Киев. Через 14 лет с той же целью его посетил П. И. Кеппен, но особое внимание к древностям пробудилось, когда в 1822 году во главе Киевской епархии стал Евгений Болховитинов. В его длительной переписке с ценителем отечественной старины Румянцевым много археографических и археологических вопросов, касающихся и Киева. Сам митрополит Евгений предпринимает «Описание Киево-Софийского собора с приложением грамот и планов» (К.1825) и «Описание Киево-Печерской Лавры» (К.1826). Я, счастливый обладатель сих почтенных трудов, могу сказать, что они не потеряли своего научного значения и информативно важны и сегодня. Советские и украинские исследователи киевских святынь сделали много, но они освещали отечественные сокровища с искусствоведческой и культурологической стороны, что, безусловно, правильно, но просвещенный Евгений показал Лавру и Софию с духовной и религиозной точки зрения, что не менее важно. Митрополит, впервые в истории Киева, а может быть и страны, поощрял изучение прошлого студентами Академии, предлагая им темы, касающиеся минувших столетий. На это же время приходится поиск древностей К. А. Лохвицким, А. А Турчаниновой… В 1824 году были открыты остатки стен Десятинной церкви, на возобновление которой помещик Курской губернии А. А. Анненков пожертвовал 80 тыс. рублей. Мы сейчас осуждаем разрушение постройки владимирской поры, но разве сейчас, в ХХІ в. не пытаются сделать подобное?! Что же Вы хотите от людей, живших два столетия назад? Их в школе не учили этике и эстетике, учителя не предупреждали, что «нельзя бросать камень в прошлое»! Да ладно, те, кто предлагают устроить на Старокиевской горе стройплощадку, эту книгу всё равно читать не будут. Хоть у меня всё еще теплится надежда, что мой читатель станет грудью на защиту киевских святынь и не допустит духовного беззакония и уничтожения Города. С годами убеждаюсь, что мои