одном из них. — Парить в небесах — мечта каждого херонца. Этого можно добиться, только если карга воспитывать с маленького возраста в изолированном месте. Но попробуй найти малыша. Карги берегут свое потомство как зеницу ока.

— Правда? Как интересно! — выдохнула я и поглядела на черныша.

Тот поднялся на лапы и подошел к линии поля. В его глазах читалась тоска.

— Теперь понимаешь, почему я переживал за тебя. Пусть они сперва подпускают тебя к себе, проявляя любопытство, но потом коварно высасывают из тебя энергию.

— Так вот, что это было! — задумчиво протянула я, улыбнувшись чернышу.

Я будто услышала его немой вопрос, вернусь ли я снова?

— О чем ты? ТЫ КАСАЛАСЬ его морды?!

— Да. Я же говорила тебе, что погладила его. Конечно же по морде.

— И что? — Зенон даже подобрался весь.

— Я чувствовала, как из меня выходит сила. Но потом она вернулась. И ее стало даже больше, чем было. Показалось, у меня выросли крылья. Будто мы так с ним общались. А потом я услышала его. Он словно разговаривал со мной.

— Разговаривал?

— Да. Он сказал, что очень хочет полетать, но не может. Поэтому ему грустно.

— Это удивительно. Значит, то, что мы считали актом агрессии от них — их способ общаться! — херонец восторженно вытянул лицо и повернулся всем телом в сторону загороженной площадки.

В то время как Зенон, делая какие-то свои выводы, рассматривал каргов, неожиданно, я почувствовала то, что чувствуют все земные женщины каждый месяц! Мне срочно нужно в ванну! Зенон дернул ухом, принюхался, но ничего не сказал, продолжая смотреть на черныша. Я постаралась сконцентрироваться на беседе, но поскольку он молчал, мои мысли настойчиво позвали меня в уединенную комнату с водой. Такое бывало у меня редко, но метко. Поэтому все, что сейчас случилось и было сказано, пока отошло на второй план. После затяжной паузы я спросила:

— Зенон, а ты мог бы показать, где моя комната? Если она, конечно, здесь есть…

Он картинно повернул голову в мою сторону, а на лице читалось изумление:

— Твою?

— Ну, да.

— Отдельную комнату?

— Не поняла….

— Ты моя эрана. У нас общая комната.

— Но во дворце же у меня есть отдельная комната!

— Была. Теперь нет.

— С какой стати? — возмутилась я.

Но он вдруг перестал слушать. Развернулся, навис надо мной и снова принюхался. Я четко увидела, как его зрачки сперва расширились, а затем превратились в узкую щелочку.

— Ты ранена? Я чувствую запах крови! — он обхватил меня за плечи и продолжил обнюхивать, пытаясь найти рану.

Я сконфуженно сжалась и вскинула руки, выворачиваясь из его хватки.

— Пусти. Я не ранена. У меня обычная женская земная проблема, о которой я сейчас не хочу говорить. Мне нужно в ванную. Отведи, пожалуйста.

Он обеспокоенно свел брови.

— Не могу понять.

— Не спрашивай. Лучше в голонете почитай, что у земных женщин происходит каждый месяц.

— Тебе не больно?

— Ну, как сказать… бывает у некоторых и похуже. Ну, там сильно живот болит, слабость, обморочное состояние… Слушай, как-то мне совсем не удобно тебе это рассказывать!

— Но как же! Я должен тебе чем-то помочь! Ты же моя эрана! Я хочу о тебе заботиться!

Он трогательно обнял меня и погладил по спине. От неожиданности я порывом вздохнула воздух.

— Все будет хорошо, Зенон. Только отведи меня в комнату. Я знаю, что делать.

— Значит, тебе нехорошо? — и с этими словами он подхватил меня на руки и отворил дверь.

Потом быстро поспешил по лестнице наверх и повернул в один из этажей. Там в светлом коридоре, устланном цветастой узкой дорожкой, где на стенах в виде свечей горели светильники, он зашел в одни из пяти узорчатых дверей. Я даже не успела комнаты разглядеть, как оказалась в душевой кабинке.

— Мне принести какое-нибудь обезболивающее? Или другие принадлежности женские?

— Даже странно тебя о чем-то просить. Я есть хочу.

— Хорошо. Я принесу. Больше ничего не надо?

— Спасибо. Я сама разберусь.

Он кивнул и исчез за дверью. Теперь я была предоставлена сама себе. Как же быстро события сменяли одно другое. Но думать об этом было некогда. Я занялась собой.

Уже через полчаса я вышла чистая, защищенная и хорошо пахнущая в комнату. Там в широком кожаном кресле у широкого окна с зеленым тяжелыми портьерами и почти прозрачной гардиной, сидел Зенон. Сложив в замок пальцы и уперев в расставленные колени локти, он упирал в сию конструкцию подбородок и думал. Перед ним стоял невысокий столик, на котором на подносе паровал в чашке горячий напиток и тарелка с несколькими булочками. Когда я вышла из комнаты, он двинул лишь глазами в мою сторону.

Я села в кресло, что стояло напротив. Посмотрела на херонца и замерла в позе примерной ученицы. Говорить о том, что только что со мной случилось, пока не хотелось.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он, не отрывая подбородка от сомкнутых пальцев.

— Пока ничего. Что будет дальше, посмотрим.

— Выпей это пате. Оно идет как обезболивающее и тонизирующее.

— Спасибо, — довольно улыбнулась и потянулась за напитком и булочкой.

Жидкое вещество по вкусу напомнило чай с милисой. А булочка была подобна земной ватрушке. Очень вкусно. Я ела, а Зенон задумчиво молчал и следил за моими движениями, забавно навострив уши. Хорошо, хоть не расспрашивает о большем.

Я решила, что молчание сейчас не уместно и надо перевести тему, поэтому спросила:

— А ты как себя чувствуешь после того, как пришел в себя после опытов Нихнерона?

— Как новенький, — мигнул как в замедленной съемке херонец.

— Это хорошо. Что сказал Нихнерон о приступах. Они могут повториться?

— Сказал, что могут. Но не из-за патогена, а как эффект «эхо».

— То есть?

— Приступ панической атаки может случиться как бы по инерции. Теперь это чисто психологическая проблема, а не физическая. Я могу