Самая крупная игра шла за покерным столом. Никаких фишек. Только на живые деньги. Минимальная ставка была в сотню долларов. Верхние ставки не ограничивались. Макси сел за стол, а мы стали смотреть за игрой. Мы следили очень внимательно. Мы чувствовали, что тут есть какой-то подвох, но не могли его обнаружить. Единственное, что показалось мне необычным, — это странный яркий козырек, который раздающий карты низко надвигал на глаза. Один из игроков спустил шесть тысяч долларов за двадцать минут.

Мы закончили осмотр игровыми автоматами. Они прятались в самом темном углу зала. Даже здесь они ухитрились сжульничать. Заметить это оказалось очень легко: средняя полоса на табло не двигалась, поэтому джекпот был невозможен. Мы вернулись к окошку кассы. Макс обменял на деньги оставшиеся фишки. Мы сели в «кадиллак». На обратном пути Макси сказал:

— Игроков здесь имеют как хотят.

— Даже без вазелина, — согласился Косой.

Мы остановились, чтобы перекусить гамбургерами с кофе. Сидя за столиком, мы закурили сигары и стали сравнивать свои впечатления от казино.

— Я оставил у них пять штук, — пожаловался Макси. Он пыхнул сигарой. — Но я их верну. Эти ублюдки заплатят мне сполна, прежде чем я с ними разберусь.

Я сказал:

— Дилер за покерным столом — ловкий парень, верно?

— Про него отдельный разговор, — сухо ответил Макс. — Я его раскусил. Вы поняли, какой трюк он использовал? — Никто не ответил. — Видели козырек у него над глазами?

— Да, я заметил, что он смотрит сквозь него, только не понял, на что, — сказал я.

— Лапша, ты меня разочаровываешь. А еще хвастался, что прочитал много книг. Слушайте меня, детки. — Макси сиял от удовольствия. Это был пик его славы. Наконец он знал что-то, чего не знал я. — Помните, как в детстве мы ходили в мелочную лавочку на Деланси-стрит и за пятак получали пакет с картинками и кусочком крашеной слюды? — Мы кивнули. — Неужели не понимаете? Когда мы смотрели сквозь слюду, рисунок на картинке менялся. На них проступали скрытые узоры, помните? Так вот, ребята, в колоде этого парня на рубашках карт есть специальные значки, которые становятся видны, когда он смотрит на них сквозь светофильтр. У него козырек сделан из светофильтрового стекла, понятно?

Я посмотрел на Макси с восхищением:

— Отличный образец дедукции, Макс.

— Благодарю вас, мой дорогой Холмс, — рассмеялся он.

— А как насчет рулетки, Макс? Ты понял, в чем дело? — спросил я.

— Нет. — Он покачал головой. — Тут я в тупике. Но мы еще сходим к ним завтра.

— Может, лучше сразу покончить с этими ублюдками, Макс? — В голосе Патси звучало нетерпение.

— Честно говоря, я думал о том, чтобы позвонить в Нью-Йорк и попросить прислать нам парочку горилл, чтобы они вычистили все заведение. Знаете эту команду разрушителей с Малберри-стрит? Тогда дело кончилось бы очень быстро. Но зачем нам спешить? Здесь не так уж плохо, и за все платит Синдикат.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Патси. — Не стоит звать сюда этих диких зулусов, мы справимся и сами.

— Фил не хочет никакого насилия, так что, если получится, попробуем сделать все по-тихому, — сказал Макс. — А теперь предлагаю поехать в отель и сыграть у себя в номере в честный покер.

Мы вернулись в отель и всю ночь играли в карты. Макс отправил вечерние костюмы обратно Шварцу, попросив их выгладить и приготовить к завтрашнему дню.

Мы спали до семи часов вечера. Макс позвонил в сервис:

— Я хочу, чтобы нам в номер прислали завтрак.

Очевидно, на другом конце провода ему ответили, что сейчас неподходящее время для завтраков.

Он нетерпеливо сказал:

— Называйте это как хотите, но пришлите нам апельсиновый сок, сандвичи с яйцами и ветчиной и кофе на четверых.

Когда мы закончили свою легкую трапезу, Макс предложил искупаться.

На пляже почти никого не было.

Косой сказал:

— Здесь не так интересно, как в Ист-Сайде, когда мы купались при лунном свете, цепляясь за буксирные тросы.

Макси насмешливо ответил:

— Придется довольствоваться тем, что есть.

Мы немного поплавали. Потом вернулись в отель, приняли душ и стали ждать, когда принесут наши костюмы. Наконец появился мистер Шварц, сгибаясь под тяжестью груза, который он с тяжелым вздохом свалил на кровать.

— Как дела, ребята? Развлекаетесь? — спросил он.

— Спасибо, мистер Шварц, — ответил я. — У нас отличный отдых.

Мы начали одеваться. Старик сидел в кресле и курил, болтая о том о сем. Как бы между прочим, он задал нам один из своих странных вопросов в лоб:

— Вы смелые ребята?

Я улыбнулся и пожал плечами.

Макси спросил:

— А что?

Старик быстро улыбнулся и с той же прямотой сказал:

— Потому что говорят, что все евреи — трусы.

Патси и я засмеялись, посмотрев на Макси. Он не нашелся что ответить.

Я сказал:

— Храбрость или ее отсутствие не являются национальными признаками, мистер Шварц. Чаще всего это вопрос обстоятельств, необходимости или свободы выбора. На поведение человека влияет множество факторов. По моим наблюдениям — а они, смею вас уверять, основаны на личном опыте, — ни один из народов нельзя подводить под какой бы то ни было шаблон. Тем более если речь идет о недостатке смелости. Смелость можно в себе развить — я имею в виду постоянное качество, а не отдельные и кратковременные вспышки, — точно так же, как развивают умственные и физические свойства. В качестве живого примера, — продолжал я полушутя, обведя широким жестом комнату, — можно привлечь некоторых из присутствующих здесь лиц.

— Благодарю, — отозвался Макси, застегивая ширинку, и с насмешливой серьезностью отвесил мне поклон. — При всем уважении, не включаешь ли ты и себя, мой дорогой Лапша, в число этих живых примеров?

— При всем уважении, — ответил я, возвращая ему поклон, — разумеется, включаю.

— Поразительная скромность, — сказал Макси, кланяясь еще раз.

— Вы что, ребята, так и будете дурака валять? Я есть хочу, — заявил Патси.

— Ладно, парни, все уже оделись? — спросил Макс.

Он оглядел комнату.

Мы нацепили кобуры и надели пиджаки.

— Настоящие джентльмены, — удовлетворенно сказал старик.

После роскошного ужина мы поехали в казино. Макси подошел к окошку кассы и снова взял фишек на десять тысяч долларов. Как и в прошлый вечер, казино было переполнено. Мы направились прямо к рулетке. Макси сразу стал проигрывать. Он играл несколько часов подряд. Все это время я не сводил глаз с рулетки. Шарик. Колесо. Крупье. Я следил за самым незначительным движением. Все было напрасно. Макс спустил уже почти шесть штук, но продолжал играть. Я с раздражением отошел от стола. Мы, четыре специалиста, которые должны были до тонкости знать всю эту кухню, не могли поймать шулеров за руку.