Когда дом наконец был достроен, Ив и Брент устроили свой первый большой прием. Ив сшила платье из золотисто-серебряного сари, и по этому случаю все-таки позволила мужу купить ей драгоценности — старинные изумруды, оправленные в золото. Ив буквально засверкала красотой, так что с трудом узнавала себя в зеркале.

Фотограф из журнала «Таун и кантри», специально приехавший, чтобы сделать репортаж, пришел в восторг от миссис Ньюком. Вот наконец жена миллиардера, которая умеет позировать перед камерой! Слава Богу, прежняя профессия отучила женщину ныть и жаловаться на усталость.

Ив и в самом деле нынче выглядела ослепительной. Фотограф прибыл два дня назад и привык видеть хозяйку дома в простых пляжных платьицах и шортах, которые она надевала на морские прогулки. Сегодня же, столкнувшись с ней, он не смог сдержать своего восхищения. Даже Брент сказал, что она просто неотразима.

— Ты скучаешь по всему этому, Ив? — резко спросил он. — По вечеринкам, нарядам, компаниям…

— Не очень. А ты?

Иногда они, оставшись наедине, все еще вели себя, как посторонние люди. Вежливые, сдержанные незнакомцы. Никаких ссор, свар, споров. Брент неизменно оставался рассудительным и, черт бы его побрал, чересчур учтивым. Может, что-то задумал? И не ей, а ему не хватает тех безумных оргий, которые устраивались в его доме?

Ив заглянула в глаза Бренту и не увидела в них ничего, кроме огонька желания. Он сам сказал ей об этом:

— Ты такая красивая, что хочется заняться с тобой любовью прямо сейчас.

При одной мысли о том, как он погружается в нее, у Ив по спине поползли мурашки, а дыхание участилось.

— Чего же ты ждешь?

За окнами волны с грохотом ложились на песок и с тихими вздохами сожаления откатывались назад. Кроме фотографа, делавшего снимки фасада, и слуг, хлопотавших на кухне, в доме никого не было. Правда, гости вот-вот начнут съезжаться.

Брент негромко рассмеялся:

— Вот такие женщины мне по сердцу! Всегда готова! Никаких капризов!

— К чему капризы? Хочешь, чтобы я разыгрывала недотрогу?

— Ни за что!

Он поднял длинную юбку, спустил с Ив трусики, осыпая поцелуями надушенный треугольник волос, а потом взял ее стоя, прижимая к себе одной рукой. Ив наблюдала в огромном зеркале, висевшем на противоположной стене, как он входит в нее.

Ее живот уже слегка округлился, и Брент нежно погладил его.

— Тебе противно?

— Ты о беременности? Нет, конечно, нет! Просто как-то странно себя чувствуешь. Но и приятно тоже: знать, что внутри растет твое дитя и ждет, когда придет время появиться на свет.

В этот миг разделенной страсти они снова были близки. Но позже, в разгар приема, Ив почувствовала какие-то перемены в Бренте и вдруг вспомнила, каким она видела его в подобной обстановке. Светский лев — утомленный, пресыщенный, холодный, вечно в поисках острых ощущений. Она испугалась, хотя не подала виду, и отыскала глазами мужа. Он стоял в другом конце комнаты, рядом с высокой молодой брюнеткой, которая, казалось, готова при всех броситься ему на шею. Она была дочерью премьер-министра и только что вернулась из колледжа в Англии. Вне всякого сомнения, красива и по-кошачьи грациозна. Красно-золотое сари идеально сочеталось с крупными рубинами в серьгах и колье. Ничего не скажешь, прекрасная пара, и какое оригинальное сочетание золотистых и темных волос!

Брент что-то тихо говорил девушке, наклонившись почти к самому ее уху. Фотограф из «Таун и кантри» щелкнул аппаратом и тут же бросил извиняющийся взгляд на Ив. Она улыбнулась ему широкой вымученной улыбкой. Но тут в животе шевельнулся ребенок, и все страхи куда-то улетучились. И когда Брент подошел к жене, та встретила его уже вполне искренней улыбкой.

— Эффектный снимок получится, не находишь?

— Еще бы! Наверняка все будут гадать, как в действительности обстоят дела, точно? И ты, Ив?

— Насчет нее? — задумчиво осведомилась Ив. — Пожалуй, нет. А что, стоит?

— Ни в коем случае, беби. Думаю, мне хватит и тебя.

И тут Бренту в очередной раз удалось безмерно ее поразить. Он чуть приподнял пальцем подбородок Ив и припал к ее губам долгим страстным поцелуем. Вовремя подвернувшийся фотограф успел сделать снимок, и уже через месяц именно это фото красовалось на обложке. В том выпуске, который попался на глаза Дэвиду. Ему показалось, что Ив немного пополнела и округлилась; вместо прежней бледности и худобы появились золотистый загар и спокойная уверенность во взгляде. Похоже, теперь, когда не было нужды волноваться и тосковать по нему, Ив стала лучше питаться и больше спать. Кроме того, в репортаже упоминалось о том, что она ждет ребенка.

Не в силах заставить себя отложить проклятый журнал, удержаться от соблазна проглядеть все снимки и прочитать статью до последнего слова, Дэвид позорно капитулировал, ощущая, как с каждой минутой растет знакомая тяжесть в паху, доводившая его почти до исступления. Про себя он обзывал Ив последними словами — девка, сука, тварь! Продалась грязному извращенному выродку Бренту Ньюкому, польстилась на деньги! Одному Богу известно, что ее заставляют там вытворять! Вытворять? Черта лысого! Должно быть, ловит кайф от такой жизни! Он-то помнит, что она выделывала в постели, настоящая шлюха! Теперь-то, наверное, уже превзошла самое себя! Интересно, знает ли Ньюком, да и она сама, от кого ребенок? Подумать только, и при той жизни, которую ведет эта подлая оторва, она еще ухитряется выглядеть вполне довольной и счастливой.

Его интрижка с Глорией понемногу сходила на нет, чему Дэвид втайне радовался. В больших дозах эта стерва просто опасна: уж слишком эгоистична и требовательна. Он старался избегать Глорию и почаще видеться с Вандой, племянницей Сола Бернстайна. Она стала его секретаршей, когда Стелла вышла замуж за этого старпера Джорджа Кокса и уволилась. И поскольку Бернстайн был одним из партнеров фирмы, уволить Ванду оказалось Глории не по зубам. Несмотря на годы, проведенные в колледже, милая хорошенькая девушка все еще оставалось невинной. Какая удача, что Дэвид успел ее перехватить прежде остальных волчар в этом чертовом городе! К тому же он точно знал, что она девственница, настоящий, стопроцентный «персик».

И вообще кому нужна Ив? Останься она в Сан-Франциско, их отношения все равно бы давно уже прервались. Терпеть постоянную ревность этой бабы и видеть, как другие мужики облизываются на нее? Нет уж, слуга покорный! Не говоря уже о тех типах, вроде Питера Питри, которые время от времени перепихивались с ней. Ванда — дело другое. Уж она-то ему не наставит рога, ни с мужчинами, ни с женщинами. Возможно, стоит подумать и о женитьбе. Из Ванды выйдет прекрасная жена, после того как она позволит ему «сорвать вишенку», разумеется. А она наверняка ему даст — хотя Дэвид старался вести себя крайне сдержанно и осторожно, по всему видно, девочка вот-вот дозреет.

Как только Дэвид с брезгливым возгласом отшвырнул от себя журнал, раздался звонок: