«Значит, он не успел меня сдать. Пока не успел. А может быть, сегодняшней ночью по мою душу уже приедут. Если не ночью, то завтра утром или днем. Я должен спешить».

Глазунов открыл гараж, вытащил из коробки снайперскую винтовку, патроны. Обернул ее куском брезента, привязал к ней две старые бамбуковые удочки, закинул на плечи рюкзак, задернул «молнию» кожанки, нахлобучил шлем. Винтовку и удочки привязал к багажнику мотоцикла.

«Ну вот, теперь порядок».

На этот раз «Ява» завелась с первого рывка, и уже через пять минут, освещая себе дорогу фарами, мотоцикл мчался к Кольцевой дороге. Через сорок минут Глазунов въехал в квартал двухэтажных домиков, утопающих в зелени. Он оставил мотоцикл на том же месте, где и в прошлый раз, – неподалеку от опорного пункта милиции, рядом с аптекой. Взял сверток, взглянул на свое отражение в аптечной витрине. Чаша, которую оплела змея, и зеленый крест светились неоном.

«Я похож на рыбака, вернувшегося домой».

Глазунов шел неторопливо вдоль палисадников по узкому тротуару. Щиток мотоциклетного шлема был поднят. Он заглядывал в окна, видел людей. Кто-то пил чай, кто-то смотрел телевизор.

Наконец он увидел дом номер девять.

«В третьей квартире первого подъезда живет Шурик. У подъезда никого, и во дворе ни души».

Лавочка под старой акацией была пуста. Нет в этих домах молодежи, пенсионеры доживают свой век – почетные московские строители, умудрившиеся отхватить квартиры сразу после войны.

«Счастливые были когда-то», – абсолютно без зависти подумал о стариках, населяющих этот тихий квартал, Павел Глазунов.

Он подошел к двум металлическим гаражам, принадлежащим Шурику. Отыскал металлический ящик и с его помощью вначале забросил на крышу сверток, а затем забрался и сам. Действовал Глазунов абсолютно бесшумно, как дикое животное, привыкшее таиться и подбираться к своей жертве незамеченным. Он залег на крыше и почти четверть часа наблюдал за окнами квартиры Александра Петровича Потапова. Квартира казалась бы безжизненной, если бы не мигающий экран телевизора. Несколько раз переключались программы.

«Спит он, что ли? Счастливый человек, если может спать после всего. Хотя он-то там не присутствовал. А если заснул, забыв выключить телевизор, придется разбудить, тут уж ничего не поделаешь. Прервем счастливый сон Шурика».

Из внутреннего кармана кожанки Глазунов вытащил мобильный телефон, включил его, посмотрел на ярко-зеленые в ночной темноте цифры клавиатуры и по памяти набрал номер мобильника.

Один гудок, второй, третий. Свет в окнах квартиры не появлялся. Гудки оборвались, и Глазунов даже вздрогнул, так громко вскрикнул телефон.

– Алло, слушаю!

– Привет, – почти шепотом произнес Павел, – это я.

– Понял, – сказал Шурик, – ты где?

– В Караганде, – ответил Глазунов.

– Где-где? – не сразу въехал в шутку Шурик.

– В Караганде, говорю. А ты где?

– Где, по-твоему, человек в такое время может находиться? В кровати лежу.

– А-а, – сказал Глазунов.

– Чего ты шепчешь?

– Я не один, наконец-то женщина рядом.

Шурик хихикнул:

– В этом деле я тебе не помощник, даже советом у меня не разживешься.

– Я без тебя справлюсь. Дело сделано, хотелось бы окончательный расчет получить.

– Завтра, – вяло пробормотал Шурик. – Не надрываться же посреди ночи из-за каких-то пяти кусков. Или тебе, может, барышню прокатить не на что?

– Так, значит, ты дома, лежишь, отдыхаешь? А скажи ты мне, Шурик, по правде, как на исповеди: ты про меня никому не говорил, никому мой телефончик, адресок не давал?

– Помилуй бог! – воскликнул Шурик нервным голосом. – Ты же знаешь, у меня свои принципы. Кому я его должен был давать?

– Кто ж тебя знает!

Глазунов понимал, Шурика надо завести, чтобы он занервничал, заволновался, даже подскочил с постели, если, конечно, он все же дома. Даже тень хозяина за окном пока не появлялась.

– Так, значит, никому мою фамилию ты не называл?

– А что? – настороженно перешел на шепот Шурик.

– Мне как-то неспокойно, интуиция подсказывает, что ты меня сдал.

– Да ты что, Глаз! Это же не первое дело, которое мы с тобой провернули. Зачем мне сдавать тебя, да и кому?

– Это уж тебе видней, толстяк. Ты думал меня обмануть? Наверное, решил мою долю себе прикарманить?

Шурик даже вспотел от таких слов. Он сбросил простыню, в неверном свете работающего телевизора нащупал тапки и, с трудом переставляя толстые, отекшие ноги, побрел на кухню. Бутылочку с таблетками он уже держал в левой руке.

– Что-то я тебя не пойму. Ты меня в чем-то подозреваешь, что ли? – торопливо пробормотал Шурик.

Нашел выключатель. Кухню залил яркий свет. Глазунов, прижав трубку к уху плечом, приподнял винтовку, в оптический прицел увидел окно и узкую щель между шторами, затем плечо Шурика в голубой, застиранной майке, ухо, затылок, руку с мобильником.

– Ты куда пропал? – кричал в трубку Шурик, наливая в чашку воду.

– Я здесь, – плотней прижимая выскальзывающую из-под плеча трубку, пробормотал Глазунов.

– Где здесь?

– Неподалеку.

– Неподалеку откуда?

Шурик положил в рот таблетку, сделал два глотка.

– Что, таблетки пьешь? – услышал он голос Глазунова.

Шурик резко дернулся, развернувшись лицом к окну. Лоб диспетчера оказался в перекрестье оптического прицела. Глазунов задержал на пару секунд дыхание и плавно нажал на спусковой крючок.

– Не буду больше тебя беспокоить. Пока, – прошептал он.

Пуля вошла ровно в середину лба. Чашка с недопитой водой выпала из рук, а вот свой дорогой мобильник Шурик не выпустил, он так и упал с ним на салатовый линолеум.

Не торопясь, Глазунов завернул винтовку в кусок старого, а поэтому мягкого брезента, соскочил с крыши и уже через пять минут держал за руль свой мотоцикл. Заводить не стал, прокатил по улице метров пятьдесят, оказался в густой тени старых каштанов и только там завел мотор. Газанул и умчался, не включая фар.

Кое-кто из жителей дома номер девять выглянул во двор, потревоженный, испуганный негромким хлопком и послышавшимся за ним звоном треснувшего стекла, но тут же успокоился. Ничего подозрительного, ни машин, ни людей.

«Наверное, подростки балуют».

* * *

Поздним вечером от прикормленных ментов Артист получил информацию, что чемоданчика с деньгами, который нес Анатолий Иванович Железовский для выкупа внучки, на месте убийства не нашли. Информация была верная, и Артист даже испугался.