Волшебник понял, что замок напоминает мальчику о чем-то нехорошем. Поэтому он решил отправить Тариэла в усадьбу Каздои, где царил древний покой на лоне природы. Но и там первое время юношу приходилось даже связывать и поить снотворным, когда он начинал буйствовать и порываться кого-то спасать. Волшебник прописал Тариэлу покой, и первое время, кроме него самого, в усадьбу никто не приезжал.

Жилище Каздои находилось в дремучем лесу среди вековых дубов и больше напоминало вытянутую в ширину избушку. Окна ее касались земли, так как от времени деревянный дом осел и даже чуточку покосился. Массивная крыша также вся прогнулась, поросла травой и мхом. Крыша была такой огромной, что напоминала шляпку старого гриба и, казалось, вот-вот коснется земли. В усадьбе был небольшой водоем, почти полностью затянутый ряской. Он больше походил на болото, но на нем росли прекрасные кувшинки, и все обитатели усадьбы называли его «нашим озером». В ограде у ведьмы бегало несколько коз и пара овечек. А в самом доме и на чердаке жило великое множество кошек.

Тариэл поселился в небольшой хижине, больше напоминавшей сарай или, скорее, баню. Все было сделано так, чтобы он не чувствовал себя в неволе. Его действительно никто не стеснял, но за каждым его движением следили деревья и звери волшебного леса. Обитатели лесной усадьбы докладывали о нем хозяйке, а ведьма тут же передавала новости волшебнику через придворного ворона Метранпажа.

Юноша лишь смутно понимал, что с ним происходит. Он много спал и почти не разговаривал, считая всех шпионами змея. Он боялся леса, шарахался даже от самой безобидной белочки или лягушки. Но странным образом он начинал ощущать лес так, будто что-то забытое из раннего-раннего детства или давнишнего сна настойчиво пытается возвратиться к нему вновь. Впрочем, и Юдолия теперь казалась ему тревожным сном. Воспоминания его затуманились, будто ему оставил их кто-то другой, живший давным-давно в другой вселенной, тот, кого давно уже нет. И все они были так тяжелы, что он не хотел к ним возвращаться. Но одна их часть, Нестан, не давала ему покоя. Он думал о ней всегда, хотел тут же, сейчас же броситься на ее спасение. Но не мог. Он не знал, где он и где она, и сколько лет и миль отделяет их друг от друга.

Вопросов было так много, что они могли задавить его. Поэтому волшебник, которого Тариэл принимал за врача, советовал ему как можно меньше думать и тревожиться, а лучше и вовсе постараться все забыть.

Ведьма приходила к нему дважды в день. Первый раз – до рассвета, пока юноша еще спал. Она приносила ему завтрак и оставляла возле двери в корзинке. А второй раз – когда приносила обед. Пока мальчик ел, она прибиралась, кряхтела и бубнила свои заклинания. Волшебник приезжал через день. Он светил Тариэлу фонариком в глаз, каждый раз говорил, что мальчик идет на поправку, прописывал новые лекарства и, как бы спеша к другому больному, поскорей уезжал.

Хижина Тариэла была далеко от дома старухи – минутах в десяти ходьбы или даже больше. И Тариэл думал, что живет в этом лесу абсолютно один, а разные диковинные гости лишь навещают его приют.

Бывало, он просыпался ночами от страшного сна, весь в холодном поту. Но благодаря снадобьям, которые он получал вместе с едой, он не мог вспомнить свои сны. Тогда он ложился вновь и боялся пошевелиться. Хижина его была такой ветхой, что через стены было слышно, как шуршит ночной лес и падают жухлые листья, как кричит сова и квакают лягушки, как перелетают с ветки на ветку летучие мыши и скрипят стволы вековых дубов.

Прошел март, за ним начался совсем уж прекрасный апрель. Ночи стали темнее и короче, цветы повылезали отовсюду, где только можно, и даже крыша ведьминской избушки поросла аккуратненькими цветочками на тоненьких прямых стебельках.

Однажды Тариэл проспал до самого обеда, а когда вышел из хижины под кроны цветущей яблони, обнаружил там две корзинки – с завтраком и обедом. Тариэл чувствовал себя замечательно, как никогда раньше. Ему вдруг захотелось побегать по лесу, крича во все горло. И он помчался.

– Что за новое чудище появилось в наших лесах? – спрашивали звери друг друга, шарахаясь от Тариэла.

– Кажется, на поправку идет наш мальчик, – сказала ведьма, оторвавшись от стряпни. – Лети-ка, Метранпаж, сообщи эту новость волшебнику.

Ворон поправил крылом пенсне на огромном клюве и, вспорхнув из-под крыши избы, вылетел из дремучего леса. Он направился прямо на запад – туда, где в серебряной дымке горбатились лесистые сопки.

В это время Тариэл, споткнувшись о корень, оцарапал подбородок о землю, сел и, тяжело дыша, стал думать, не заблудился ли он. В лесу было тихо: он распугал всех зверей в округе, и только деревья с опаской наблюдали за ним.

Тариэл почувствовал это и тихо, стараясь даже не шуршать, стал выбираться к своему жилищу.

Вечером того чудного дня усадьбу вновь посетил Сергиус. Теперь он не спешил, как обычно, и краем глаза наблюдал за каждым движением юноши. А мальчик так привык к своему доктору, что вел себя в его присутствии совершенно естественно. Он натягивал тетиву на изготовленный им маленький лук из изогнутой железяки.

– Может быть, ты хочешь меня о чем-нибудь спросить? – сказал волшебник, не поворачиваясь к Тариэлу.

– Нет, – сказал Тариэл, не отвлекаясь от лука.

– Год тому назад двое других мальчиков, помладше тебя, тоже попали в нашу страну, – сказал Сергиус, присаживаясь на кровать рядом с юношей. – Но они вели себя совершенно иначе.

– А мне-то что, – сказал Тариэл, напрягся и наконец зацепил петлю тетивы, так что веревка стала тугой, как струна.

– Как что? – удивился волшебник. – Разве тебя не интересует, где ты и что с тобой будет дальше?

Тариэл нахмурился и раздраженно сказал:

– Нет. Видите ли, как вас там, я мертв. Вы беседуете с мертвецом. Там, откуда я прибыл, меня убили, как минимум, дважды. Сначала запрещенным нейтронным боеприпасом, и я получил дозу облучения, не совместимую с жизнью. Потом меня подстрелили и утопили в озере.

– Не понимаю… – начал было волшебник.

– Неважно! – перебил его Тариэл. – Это все неважно.

Оба замолчали. Тариэлу вдруг стало нестерпимо неловко за то, что он говорит в таком тоне с людьми, которые о нем заботятся.

– Простите меня, – сказал он.

– Да что ты, – грустно улыбнулся волшебник. – Может быть, ты хочешь познакомиться со сверстниками?

Тариэл не хотел знакомиться, тем более со сверстниками – у него вечно были с ними проблемы. Но сейчас он не мог отказать, потупил взгляд и пожал плечами. А волшебник обнял его одной рукой и склонился к мальчику. От легких, как перышки, волос старика пахло сладковатым табаком, а окладистой бороды хотелось коснуться. Крючковатый нос, золотое пенсне и добрый, немного удивленный взгляд, щека волшебника чуть заметно подергивалась от нервного тика. Видимо, и в этой стране хватало забот. После лучевой болезни и всего остального Тариэлу было так хорошо рядом со стариком, будто это был его родной отец или, скорее, дед, но юноша боялся в этом признаться даже самому себе и сидел напряженный.