– Не знаю.

– Попробуй ответить другими словами.

– Это как?

– Так, чтобы среди них не было словосочетания «не знаю».

Карат, чуть подумав, кивнул:

– Хорошо, попробую. Говорят, у каждого человека в мозгу есть участок, отвечающий за совесть. Подозреваю, что у меня он увеличен раза в три. Не считаю себя сильно хорошим человеком, но почему-то не получается смотреть на такое и ничего не делать. Ну, то есть не всегда могу смотреть. Я уже в словах путаться начинаю, вопрос такой, что не каждый сможет ответить. Зачем тебе вообще это надо? Что за странные вопросы? Тебе ведь скреббер нужен, а не мое отношение к новичкам.

– Никогда не знаешь, на каком острове зарыт пиратский клад, – туманно ответил Пастор. – Я хочу знать, что ты за человек. Кем ты был до того, как тебя забрал Стикс? Полицейским?

– Не угадал, я работал на буровую компанию.

– Нефть?

– Нет. Всякое разное, даже для водоснабжения бурили.

– Не думаю, что этим все ограничивалось. Что было до буровой компании? Военная служба?

– У нас служба обязательная, но меня не взяли.

– Почему?

– Я не захотел.

– Но ты же сказал, что у вас это обязательно?

– У нас такая страна, что в любом правиле имеется сотня исключений. Я не захотел, не до армии в тот момент было, вот и не служил.

– Карат, ты не похож на работника буровой компании. На военного тоже не похож. Но я вижу, что у тебя был нестандартный опыт.

– Мне довелось побывать на войне.

– На войне тоже бурят скважины?

– На той войне не бурили. Я пошел добровольцем.

– Ты убивал людей?

– Не знаю.

– Как это понимать?

– Все стреляли, я тоже стрелял. Обычно сам не знал, куда стреляю. Может, и попал в кого-нибудь.

– Расскажи мне самый яркий случай из твоей войны.

– У мазуты танк поломался, а им надо было пугнуть минометчиков. Попросили нас помочь. Они наводились вручную. В том смысле, что мы всей толпой ствол орудия им поднимали куда надо.

– Не совсем понял, о какой мазуте идет речь.

– Мы так танкистов называли.

– Оскорбление?

– Нет, на такое не обижаются.

– А разве можно руками наводить ствол танковой пушки?

– В моей стране все можно.

– И что стало с теми минометчиками?

– Больше они не стреляли.

– Это самый яркий случай из твоей войны?

– Нет, самый яркий я рассказывать не буду.

– Почему?

– Я стараюсь его забыть.

Пастор, чуть призадумавшись, постучал по столешнице пальцами обеих рук и тем же монотонным голосом заявил:

– Я ничего не понял про твою войну, но кое-что понял про тебя. Но не все, вопросы остались. Не про войну, эта тема закрыта. Ты ушел из Полиса не один, где твой друг и девочка?

Карат пожал плечами:

– Сам бы хотел узнать. Мы шли по реке, позапрошлой ночью впереди перезагрузился кластер с высоким уровнем воды, налетела волна, она всякий хлам тащила, мне по голове врезало корнем дерева, выбросило из лодки, занесло неизвестно куда. Я второй день пытаюсь понять, где оказался.

– Умеешь работать с картами?

– Конечно.

– Посмотри на это.

Пастор расстелил на столе всем картам карту – четкую, с кучей подробностей, вместо координатной сетки аккуратно расчерченные многоугольники кластеров с непонятными пометками.

Ткнув пальцем, сектант уверенно заявил:

– Мы сейчас здесь.

Осмотревшись, Карат нашел несколько знакомых ориентиров и в свою очередь указал:

– Мы были здесь, когда волна налетела.

– Волна с запада пришла? – уточнил Пастор.

– Откуда знаешь?

– Тут кластер короткопериодический, на нем располагается большое озеро с высоким уровнем. В этой стороне, где-то дальше, должна находиться высокая дамба, но ее нет, Улей не включил ее в кластер, она во внешнем мире остается. Получается, воду ничто не сдерживает, из-за этого образуется волна. Озеро, попадая в Улей, заливает окрестности. Вот, посмотри, рядом большой стаб, но из-за этого соседства он частично заболотился, вода уходить не успевает. Зря вы этой дорогой пошли, слишком опасный вариант. Риск значительно возрастает, если восточнее окажешься, там располагается теснина с неудобными берегами.

– Я с запада тоже водой возвращался и тоже под перезагрузку попадал, но там волна всего ничего была.

– Это вопрос везения, Улей непредсказуем. Ты договаривался со своими людьми о месте встрече на такой случай?

– Нет, – с самым честным видом соврал Карат.

– Твое дело, – неопределенно заявил Пастор. – Хорошо, с вопросами мы закончили, предлагаю расставить все по местам. Ты приведешь нас к скребберу, мы на него посмотрим, потом ты можешь делать, что хочешь. Дадим что-нибудь, чтобы не погиб на обратной дороге, ты не первый раз туда ходишь, с обстановкой знаком, надеюсь, выкрутишься. Или можешь потом возвращаться с нами, но только не до самого конца. Извини, но заходить вместе с тобой в стаб мы не будем, ты сам это понимаешь. И да, я так полагаю, что в эту сторону ты отправился не для того, чтобы уйти от желающих заполучить твою голову, ведь для этого необязательно забираться именно сюда. Полагаю, ты рассчитывал найти здесь что-то ценное. Возможно, сделал тайник.

– Я весь жемчуг из скреббера отдал Карбиду, – твердо заявил Карат, опасаясь, что среди сектантов имеется ментат.

На такой случай лучше с ходу загрузить его уши лапшой.

– Нам это известно, – кивнул Пастор. – Но если не жемчуг, то что-то другое заставило тебя отправиться именно сюда. Нам интересен лишь скреббер, что бы ты не планировал здесь найти, оно твое, так что на этот счет будь спокоен. Мы договорились?

Карат ненадолго задумался. Какие у него варианты? Люди серьезные, ответ «нет» их вряд ли устроит. То есть сейчас придется соглашаться независимо от личных предпочтений.

Ну а там, со временем, мало ли какой вариант подвернется.

Впрочем, можно попробовать увильнуть от роли Сусанина, чем черт не шутит:

– Если я просто покажу на карте, где приблизительно лежит туша, и опишу ориентиры – такой вариант устроит?

– Разумеется, нет, – ответил Пастор. – Живой проводник гораздо лучше даже самой точной отметки на бумаге. Да и какова цена этой бумаги в изменчивом мире?

– Кластер, где лежит скреббер, не меняется. Или меняется очень редко.

– И что с этого?