Тучков несколько было растерялся под напором Главы Совета. «Контора глубокого бурения», которую он сейчас здесь представлял, не любила оперировать однозначными и окончательными решениями, всегда оставляя запасные пути для отхода. Однако, сейчас был явно не тот случай, чтобы увиливать, поэтому он довольно быстро пришел в себя и заговорил:

— Учитывая то обстоятельство, что Дмитрий Витальевич сам во всем сознался, к тому же с его слов, урон, нанесенный им обороноспособности страны, был в какой-то мере им самим нивелирован, то я бы предложил ему пройти еще несколько неприятных процедур. — Тут он опять слегка замешкался, как бы собираясь с мыслями, но за него договорил сам Верховный:

— То есть я так понял, что вы предлагаете прогнать Булдакова на полиграфе, так?!

— Не только, — тихо выдавил из себя через силу жандарм. — Полиграф это само собой. Тут двух мнений быть не может. И даже не один раз прогнать, причем с использованием пентатала натрия. Но вот, если бы, Дмитрий Витальевич дал еще согласие на медикаментозно-психологическое вмешательство в скрытые закоулки своего подсознания… Процедура, хоть и достаточно безвредная, но весьма и весьма неприятная, честно скажу…

— Я готов! — бодро отрапортовал генерал, все же слегка бледнея.

— Хорошо, — резюмировал Афанасьев, строго глядя на Булдакова из под очков, которые он успел нацепить на нос, к этому моменту. — Дмитрий Витальевич, учитывая ваши прежние заслуги, я, пожалуй, выражу общее мнение собравшихся, если скажу, что после прохождения вами вышесказанных процедур, которые, надеюсь, подтвердят вашу относительную невиновность, мы будем рады видеть вас в нашем составе, а пока вам следует нас на время покинуть, ничего не поделаешь.

— Есть, покинуть! — отозвался генерал, и, развернувшись на месте, стал подниматься к выходу.

— Сегодня не ужинайте и не завтракайте утром, а ровно к восьми ко мне на Лубянку. Пропуск я вам выпишу, а дальше поеду с вами в спецучреждение на процедуры, — крикнул ему вдогон Тучков. Тот, не останавливаясь, кивнул головой и вышел.

— Не сбежит? — с апломбом поинтересовался, сверкая абсолютно лысой головой, Начальник войск РХБЗ генерал-лейтенант Игорь Анатольевич Кириллин.

— Не сбежит, — уверенно ответил Афанасьев и тут же пояснил свою уверенность, — я давно знаю Дмитрия Витальевича. Он может сейчас застрелиться, прямо за этими дверями, но он не будет прятаться по кустам.

Хорошо! — раздался голос Рудова. — У кого какие вопросы еще остались?! Может еще имеются шпиЁны в нашем дружном террариуме?! — с невеселым смешком спросил он зал. — Ну, говорите, не стесняйтесь. А то, когда еще будет такая хорошая возможность безнаказанно покаяться?! С завтрашнего дня окно возможностей захлопнется, и тогда, только пистолет с одной пулей и водичкой в стволе.

Он орлиным оком придирчиво окинул весь амфитеатр. К его неслыханному удивлению, а так же к удивлению большинства присутствующих, в зале начали подниматься то там, то сям руки. Зал, вот уже в который раз впал в недоумение. Только-только начали приходить в себя от сенсационной новости, поведанной Булдаковым, как началась вторая часть Марлезонского балета. Четверо генералов, ободренные спокойной и непредвзятой обстановкой при исследовании дела своего коллеги, тоже решили признаться в содеянном преступлении, обоснованно рассчитывая на такое же отношение и к их скромным персонам. Как оказалось, все они были в разное время завербованы, как обычно, ЦРУ, Ми-6,[169] Моссадом,[170] и даже, прости Господи «35-й комнатой».[171]

На Рудова было страшно смотреть, он был похож на морского окуня, неожиданно резко поднятого с глубин океана, от чего его глаза буквально вылезли из орбит. Состояние Афанасьева было ничуть не лучше — того и гляди его хватит кондратий. В ужасе он только схватился за виски, выдавив сакраментальное:

— Итить-колотить! И это Генштаб?! Да есть ли тут еще кто-нибудь — не завербованный Бурунди или Гватемалой?! Хосподи! Предатель на предателе! С кем спасать страну?! Хоть самому стреляйся. Зато Тучков, проводя экспресс-допрос прямо на месте, едва не хрюкал от привалившего ему счастья. Среди предателей оказалось около половины из состава заместителей Министра обороны. Эта компактная, но монолитная группа состояла из начальника Главного военно-политического управления, руководителя Аппарата Министра обороны, заместителя Министра обороны по международному военному сотрудничеству и статс-секретаря Министра обороны. Люди уже немолодые, носящие на погонах, как минимум по три звезды, пошли по кривой дорожке не из внутренних убеждений или идеологических разногласий с государственной политикой, а по довольно банальным причинам. Кто-то попался в обычную «медовую ловушку», кто-то срочно захотел, глядя на роскошную жизнь олигархов, улучшить свое и без того неплохое материальное положение, а одному из этих дураков с широкими лампасами, но узкими извилинами в мозгу, просто захотелось почувствовать прилив адреналина. Однако, сидя уже в этом зале они почувствовали, насколько серьезным образом могут обернуться для них шашни с разведками зарубежных стран. А после угроз Афанасьева безжалостным способом, да еще с применением детектора лжи, вычищать из своих рядов неблагонадежных, так и вовсе осознали, что лучше признаться, пока объявили амнистию. По крайней мере — не расстреляют. Поднявшаяся кутерьма никак не располагала к продолжению формирования главного властного органа. Генералы повскакали со своих мест, перебегая туда-сюда и кучкуясь вокруг покаявшихся, требуя и смакуя подробности их грехопадения. Тучков, позабыв о респектабельности и природном аристократизме, тоже никак не способствовал установлению деловой обстановки. Он бегал от одной группки к другой, срочно выясняя масштаб предполагаемого ущерба. Призывать сейчас к установлению тишины и порядка было делом бессмысленным и безнадежным. Это понял Афанасьев и уже пришедший в себя Рудов. Решив дать генералитету выпустить пар, а заодно и застоявшиеся в чреслах старческие газы, Афанасьев, махнув рукой на недисциплинированность соратничков и «птенчиков гнезда Петрова», объявил о получасовом перерыве.

Глава 11

I

24 июня 2020 г., Россия, г. Москва, Фрунзенская набережная 22, Национальный центр управления обороной РФ, там же

За председательским столом, по-прежнему, сидели они вдвоем. Рудов, нагнувшись к портфелю, стоящему возле ног, покопался в нем доставая оттуда какие-то бумажные свертки, от которых аппетитно попахивало. Оказалось, что в провощенной бумаге были бережно завернуты бутерброды с ветчиной, до которой он был большой любитель. Последним на столе оказался большой двухлитровый термос с чаем.

— Угощайся, Василич, — любезно предложил он Афанасьеву съестное. — Супруга моя передала. Я ее тоже, по твоему примеру, притащил сюда, а то мало ли какая зараза возьмется шантажировать. Пусть, думаю, пока пару-тройку деньков тут перекантуется, пока все не устаканится. До сына-то не доберутся, он у меня, как ты знаешь, в Житкуре[172] сидит, по ночам только выползает подышать свежим