Он вновь двинулся на запад, к реке. Поднимаясь по склону между редкими деревьями, он заметил в сорока метрах от себя двух часовых, спускавшихся по избитой каменной дороге. Мгновенно опустившись на землю, он прижал винтовку к плечу. Мужчины шли не спеша и о чем-то беседовали; за плечами у каждого висел автомат. Гил ждал, пока один из них отстанет на пару шагов от товарища, но они двигались в одну линию. Если застрелить одного из них сейчас, то другой может среагировать и поднять тревогу раньше, чем Гил передернет затвор и убьет его.

Тогда он отложил винтовку и вытащил пистолет Kimber 1911, поджидая, пока расстояние между ними сократится до пятнадцати метров. Сфокусировавшись на светящейся мушке пистолета, он выстрелил; первому часовому вышибло мозги. Второй даже успел раскрыть в удивлении рот и повернуть голову, прежде чем Гил пустил ему в ухо свинцовую пулю.

У второго убитого еще не начались судороги, а Гил уже был рядом: схватил за колено и оттащил в сторону от дороги, в место потемнее. Спустя еще несколько мгновений, когда с дороги были убраны уже оба тела, он спрятался за сосной Жерарда и принялся просматривать местность через прикрепленный к шлему монокуляр. В подобных операциях он всегда пользовался монокуляром, чтобы левый глаз привык темноте.

Затем Гил поднялся вверх по тропинке до другого участка земли и опустился на колени у стены, возле которой был сложен дровяник высотой по грудь. Американец собрался двигаться дальше, через загон с небольшим стадом овец, но вдруг, повинуясь древнему инстинкту, остановился. Кто-то кашлянул в ночи, и, повернув голову, Гил заметил одинокого часового на крыше. Тот сидел, прислонившись к трубе дымохода, с зажатой между коленями винтовкой Драгунова. Охранника трудно было заметить даже в очках ночного видения; его потрепанная зимняя одежда сливалась с каменным дымоходом и не выдавала его.

Гил выстрелил ему прямо в лицо с тридцати метров. Раздался только один звук: звук упавшего на землю тела с винтовкой Драгунова — но и этого оказалось достаточно, чтобы кто-то вышел из дома на шум. Гил увидел чью-то фигуру и приготовился спустить курок, отметив про себя, что это мог быть и местный таджик, который, может статься, союзник американцу. Грудь спецназовца покрылась холодным потом: впервые за всю его службу предстояло убить невинного человека. В эти последние ответственные мгновения, когда необходимо было принять решение, Гил вспомнил отцовские рассказы о войне во Вьетнаме, когда тот служил в «Зеленых беретах». Отец вспоминал, как приходилось убивать десятки невинных жителей — мужчин, женщин, детей — во время выполнения заданий на севере демилитаризованной зоны. Отец так и не смог примириться со своей совестью и, в конечном счете, спился.

Вернись в дом, мысленно попросил Гил.

Мужчина нагнулся проверить тело и тут же в страхе отшатнулся, когда увидел, что у тела не осталось лица. Он прижался к стене и поспешил обратно в дом. Гил выждал три минуты, гадая, появится ли мужчина вновь, чтобы поднять тревогу. Был только один способ убедиться, станет ли мужчина молчать, поэтому американец приблизился к каменной стене, подошел к дому и постучал легонько в дверь, отдавая себе отчет, на какой он идет риск.

Дверь со скрипом отворилась. Держа ее открытой настежь, Гил схватил мужчину за одежду и выволок его на улицу, показывая рукой, что нужно втащить тело в дом. Местный житель спешно подчинился, а Гил отобрал у мертвеца винтовку и вошел следом за мужчиной; на столе в центре комнаты стояла тусклая керосиновая лампа. Американец сурово глянул на таджика, оценивая его характер. Глаза деревенского мужчины смотрели бесхитростно и ровно, от него не разило тем страхом, который так часто бывает обманчив. Конечно, гарантий никто не давал, но Гилу было достаточно этого взгляда. Он приложил палец к губам, и таджик кивнул один раз, выражая, что он все понял.

Плащ горца висел на гвоздике у двери. Гил указал на него, потом на себя, спрашивая глазами, можно ли забрать одежду. Мужчина кивнул и жестом разрешил ему взять плащ. Гил позволил винтовке свеситься с ремня и нырнул в тяжелый плащ. Таджик показал ему, как надеть капюшон, чтобы шлем оказался под ним, а монокуляр снаружи, затем потянулся к стоявшей у стены винтовке Драгунова, подавая ее Гилу двумя руками.

Гил засунул Remington внутрь плаща и закинул на плечо СВД. Ему не хотелось тащить с собой громоздкое, тяжелое оружие, но таджик был прав: Гилу следовало слиться с обстановкой.

Житель стоял и смотрел на него вполне дружелюбно, криво улыбаясь.

Помня, что в Афганистане считается невежливым пожимать руки в рукавицах, Гил снял свои тактические перчатки Oakley и протянул правую руку таджику. Тот пожал ее уверенно и твердо. Гил кивнул в знак признательности и осторожно вышел из дома.

Кабул, центральное командование

В темноте комнаты генерал Кутюр встал из-за стола и протянул руку полусонному капитану Меткалфу, который только что вошел.

— Спасибо, что пришли, Глен. Извините, что разбудил вас.

— Не стоит беспокоиться, генерал. — Меткалф покачал головой. — Что случилось?

Кутюр повернулся, указывая на плазменный экран на стене. Вместе со своей командой он следил за операцией в Базараке через беспилотник в режиме реального времени.

— Что вы думаете об этом маяке на крыше?

Меткалф подошел ближе, вглядываясь в черно-белый экран инфракрасного видео Панджшерской долины. В центре экрана отчетливо различался инфракрасный маячок, закинутый Фарухом на крышу здания, в котором держали Сандру.

— Можете увеличить?

Кутюр повернулся к лейтенанту ВВС США.

— Синтия, пожалуйста, проинформируйте Крич, что берете управление самолетом на себя, хорошо?

— Да, сэр.

Через несколько секунд они смогли разглядеть на экране модель маячка MS/2000 Firefly: модель, которую использовали американские войска.

Меткалф повернулся.

— Похоже, кто-то что-то задумал, не так ли? Есть ли какие-нибудь признаки того, что враг обнаружил маяк?

Кутюр помотал головой и указал в сторону звуконепроницаемого кабинета в конце комнаты.

— Можно вас на минутку?

— Конечно, сэр.

Меткалф проследовал за Кутюром в кабинет и затворил за собой. Они видели через стекло происходящее на экране, но при этом могли спокойно говорить.

Кутюр присел на край стола.

— Не хотелось спрашивать вас, Глен, но что, черт возьми, происходит? За последние десять дней мы истратили десять миллионов долларов налогоплательщиков, чтобы подготовиться к операции «Стремительный налет», а сейчас что, придется все отменить?

Хотя генерал сохранял военную выправку, Меткалф ощущал — тот закипает. Всем было известно, что операция «Стремительный налет» должна была стать его первой крупномасштабной операцией за год командования в этом регионе. Учитывая плановый вывод войск из Афганистана, едва ли ему представится другая такая возможность.