— Как долго вы пробыли на вечеринке?

— Час или полтора.

Мендез продолжал записывать. Но мне показалось, что писал он гораздо больше, чем я говорил.

— А как вы вообще попали туда? Вас пригласил мистер Джаннини?

— Нет, меня привел Джамал Томпсон, мой приятель-баскетболист.

Мендез понимающе кивнул.

— Вы играете в баскетбол?

— Играл в колледже.

— А что за колледж?

— Йель.

Он кивнул с удивленным видом, не переставая писать. Мне так и хотелось задать ему вопрос, что он думает об этом.

— Так это была нормальная вечеринка?

— Это была гламурная вечеринка. Люди из мира моды и всякие знаменитости.

— Вы с кем-нибудь разговаривали?

— С ребятами из команды. Еще меня представили Мадонне…

— Правда? — Детектив внезапно оживился. — Ну и как она?

— Как вам сказать… гораздо меньше ростом, чем я полагал…

Мендез рассмеялся.

— Еще я говорил с Миммо Понтекорво…

Он снова принялся писать.

— И кто это такой?

— Простите… я сразу не объяснил. Итальянский художник. Я поклонник его произведений.

— Да? — Он продолжал строчить в блокноте, а я даже представить не мог, зачем ему все это. — А еще?

— Еще… все. Я поехал назад в отель. Я должен был рано встать, чтобы сопровождать на съемки одну из наших моделей.

— Сопровождать?

— Да. Мы должны были поехать в Эверглейдз. Такая уж у меня работа.

Мы улыбнулись друг другу.

— Кто-нибудь видел, когда вы уходили с вечеринки?

— Хм… не думаю. Я ни с кем не прощался.

Мендез снова улыбнулся безмятежной добродушной улыбкой. Закрыл блокнот, и я внезапно почувствовал облегчение.

— Позвольте спросить еще об одном. У вас нет никаких соображений, кто мог напасть на мистера Казанову?

Я задумался, пытаясь припомнить всех врагов Казановы, которые мне известны. Возможно, это все-таки Эдди Веном… А быть может, и Роттвейлер… Или Юшка… но это также могла быть любая из девушек, соблазненных и брошенных Казановой, обратившаяся к кому-нибудь за помощью…

— Нет. Если честно, я не могу назвать никого конкретно. Понимаете ли, у него было столько любовниц… что любая из них…

— Да, я слышал.

— Но назвать кого-то… нет…

Он выглядел разочарованным, но не переставал улыбаться и любезно кивать мне.

— Может быть, Мелани Мартин укажет вам кого-то…

— Да, мы уже говорили с мисс Мартин.

Он встал со своего места и направился к выходу. Вдруг повернулся ко мне, почти как лейтенант Коломбо из сериала, когда его осеняло неожиданное предположение.

— Между прочим… я забыл спросить у вас… кое-что еще… то есть деликатный вопрос… как вы попали в этот бизнес?

Я опешил от его напора, в первую минуту не зная, что отвечать.

— Хороший вопрос. У меня был простой в работе, и я согласился заняться тем, за что мне обещали неплохо платить.

Мендез посмотрел на меня с искренним любопытством, а затем рассмеялся:

— Что ж, удачи в вашем нелегком деле. И еще можно спросить…

На сей раз я взял себя в руки и подготовился к любой неожиданности.

— Конечно.

— Вы когда-нибудь делали ставки на баскетбольных матчах?

Я посмотрел на него в недоумении:

— Вообще никогда не ставлю ни на что.

— Даже если наверняка знаете, кто победит?

— Даже тогда.

Он, наконец, ушел, и я спокойно допил коктейль. На дне осталось несколько кусочков льда, окрашенного в коричневый цвет.

Почему он задавал мне странные вопросы перед уходом? Что все это могло значить? И чем могло закончиться для меня?

Два раза в году в фэшн-бизнесе случалось настоящее помешательство, именуемое «неделей моды». На самом деле неделя обычно длилась не меньше месяца. Весной и осенью вся пресса, посвященная моде, разрывалась от переизбытка новостей, скандалов и восторгов, описывая происходящее в основных столицах индустрии — Нью-Йорке, Лондоне, Милане и Париже. Не было ни одного журнала, в котором бы не писали о новейших революционных тенденциях в коллекции кого-нибудь из дизайнеров. В эти периоды дух конкуренции достигал апогея, а все конфликты между творцами моды, заказчиками, покупателями, моделями и всеми, кто их обслуживал, обострялись и принимали самые болезненные формы. Так что за время этого ажиотажа успевали порядком утомиться даже самые амбициозные личности.

Недели моды изобиловали огромным количеством показов, в которых участвовали сотни дизайнеров, стремившихся затмить друг друга экстравагантными фантазиями, воплощенными в созданных ими нарядах и аксессуарах. Их «похождения» преподносились в прессе как захватывающие триллеры. Откровенное соперничество в такие моменты воспринималось как норма, и поэтому все тайные враждебные отношения в период коллективной истерии становились видны невооруженным глазом даже стороннему наблюдателю.

Нередко все это приводило к серьезным кризисам. Дизайнеры беззастенчиво пытались саботировать чужие показы и шоу, столкновения имели место даже на вечеринках и приемах. Разумеется, борьба шла и между зрителями. Буквально все, от редактора заштатного издания до самых именитых персон в мире моды, желали сидеть в первом ряду, и, уж конечно, ни в коем случае не дальше третьего, поскольку только этот сектор зала обычно попадал в объективы телекамер и фотоаппаратов.

Для моделей недели моды были самой горячей порой для заключения перспективных контрактов, и они стремились преподнести себя с лучшей стороны, часто не соглашаясь на второстепенные роли, навязанные им в соответствии с замыслами дизайнеров, что тоже не способствовало спокойной обстановке во время подготовки к показам. Дизайнеры, в свою очередь, жаждали заполучить самых лучших моделей для представления своих коллекций, которые так или иначе должны были войти в ежегодно пополняемую историю моды. Таким образом, многим девушкам приходилось участвовать за день в пяти и более показах, и, конечно же, случались накладки, опоздания и прочие неурядицы, выводившие из себя «божественных творцов».

Была и другая неприятная сторона — начинающие модели, еще не привыкшие к специфике модных шоу, стремились всячески доказать свою работоспособность и вынуждены были в прямом смысле слова не сходить с подиума сутками, а после еще и присутствовать на вечеринках и банкетах. Ради надежды на блестящую карьеру в будущем они готовы были пройти через это нечеловеческое испытание. Но многие из них, к сожалению» не могли в это время обойтись без значительных доз наркотиков.