я во всём этом варюсь, тем тревожнее становится на душе. Открываются подробности, которые прежде от меня скрывались. Появляются люди, и все они как один твердят, что лучше бы я осталась в стороне от истории с камнями.

Но куда я могу деться с тонущего корабля?

Я и плавать-то не умею толком. Остается только наблюдать за тем, как мой корабль медленно погружается на дно.

Молотки тяготили плечо, и я быстрым шагом пошла к остановке. Омнибус подхватил меня почти сразу, доставил в академию в цельности и сохранности. У парадного входа в Вейзенскую академию радостно верещали птицы. Кадки, которыми были заставлены края лестницы, наполнялись красками, готовые со дня на день вспыхнуть цветочным буйством.

Зрелище оказалось завораживающим. Я даже остановилась, чтобы впитать в себя это мгновение.

Будто этот мир хотел меня поддержать. Показывал, что здесь есть не только тайны и страхи, но и нечто красивое, вечное…

Я сдержала слово, данное Ирмалинде. Грубая морская вода уже залила палубу и грозила проникнуть в трюм, но я делала вид, будто не замечаю творящееся вокруг бедствие. Сидела на кровати, спиной подпирая стену, будто это действительно поможет мне спастись. А вокруг меня бездыханными тельцами медуз расположились стопки листов — где-то белоснежных, где-то исписанных.

Подготовка к открытому уроку шла полным ходом.

Не думаю, что Феранта будет против. Скорее, обрадуется, как обрадовалась в прошлый раз. Но есть в этой академии и более благоразумные люди — как среди преподавателей, так и среди студентов. И они будут смотреть на меня с подозрением, поскольку я по доброй воле рассказываю о силе, которая может одаривать безграничными возможностями.

* * *

Я провела на кровати всю субботу, пропустив и завтрак, и обед — есть совсем не хотелось.

Но к вечеру такое положение стало совсем невыносимым.

За день я успела упорядочить записи и даже сделать кое-какие выводы, которые наверняка оценит публика — та, что благосклонна ко мне, и даже та, что нет. Я уже видела, как захожу в зал, полный людей, и громко объявляю тему сегодняшней лекции: «Кристаллы в приложении к бытовой магии». Ведь все начинают с бытовой магии, правильно? Вот и мы ничем не хуже остальных. А где бытовая магия, там и вся остальная. Это господа уважаемые колдуны должны прекрасно понимать.

Для полной картины мне не хватало кое-каких деталей — например, внутреннего строения камешка, над которым мы с Ирмалиндой издевались всю неделю. Заодно и проверю, работает ли моя новая лаборатория по выходным. В прежнем своём мире я была без ума от работы по выходным, каждую неделю работала то по шесть, то по семь дней.

Когда эта затея только зародилась в моей голове, в комнату как раз заглянула Ирмалинда. Подтвердила мои собственные мысли — нечего сидеть без дела. Впрочем, Ирмалинда пришла совсем не для того, чтобы выпроводить меня из комнаты. Напротив, она принесла чайничек с отваром и блюдце с двумя заварными пирожными.

— Слышу, вы сегодня совсем из комнаты не выходите, — заметила она, покачала головой. — Сходите хотя бы на ужин, Варвара, не нужно морить себя голодом…

— Схожу, — пообещала я. Подскочила с места и поставила чайничек на стол, пока Ирмалинда не подошла поближе и не заметила собаковидный стул.

— И обратно, за работу? — вздохнула она.

— Так точно, — я попыталась улыбнуться. — Пути назад нет — надо со всем этим разобраться.

Она кивнула с серьезным выражением лица. Пожелала мне терпения и вышла из комнаты.

Теперь-то можно быть честной. Ни на какой ужин я не пойду. Уж точно не здесь. Но Ирмалинде я говорить об этом не стала. Если признаюсь, что хочу съездить в лабораторию, она, с большой вероятностью, вызовется идти со мной, а я сейчас хочу побыть одна.

К пирожным я так и не притронулась. Не возникло желания. Может, когда вернусь — погода сегодня хорошая, омнибусы должны ходить, как положено. Успею немного поработать, а потом возвратиться.

Я дождалась, пока настанет время ужина, накинула на плечи жакет, подхватила сумку, в которой молотки лежали до сих пор. И помчалась по коридору, надеясь, что ни с кем не столкнусь. Мир благоволил мне — ни одной живой души я не встретила. А снаружи, у парадного входа, меня уже дожидался омнибус. Мы сорвались с места, едва я захлопнула за собой дверь.

Я оказалась в Вейзене даже раньше заката, застала его в ещё более красивое время — самое начало золотого часа, когда солнце ласковым золотым сиянием окутывает всё вокруг, предавая красок даже безрадостным в обычной жизни вещам. Шла я медленно, теперь бежать было некуда. Действительно любовалась мгновениями.

Хотела бы я родиться весной. Но жизнь мне даже такой возможности не предоставила.

Впрочем, удача никогда не сопутствует мне подолгу. Взять даже этот вечер. Везение моё закончилось так же внезапно, как наступило. Поскольку в завод, куда так небрежно пристроили лабораторию, я попросту не смогла попасть.

Входная дверь оказалось запертой — я и толкала её плечом, и дергала на себя ручку. Завод не поддался.

А золотой час и не думал заканчиваться. Он окрасил в тёплый жёлтый цвет даже мои руки, пытающиеся выломать дверь, и волосы, которые скользили по тем самым рукам. Будто я была ведьмой, и прямо сейчас меня сжигали на костре.

Я не собиралась сдаваться и уходить так быстро, все-таки надеялась, что дверь здесь не сильно крепче ножек у табуретки, но очень скоро за моей спиной прозвучало:

— Здесь ленивые люди, Варя. По выходным они предпочитают отдыхать.

Я резко обернулась, будто меня застали за чем-то постыдным. И совсем не удивилась, когда увидела Гетбера — голос его я уже научилась узнавать.

— Тогда что здесь забыл ты?

— У меня есть ключ от запасного выхода, — признался Гетбер.

Золотой час и мимо него не прошёл. Разгладил на лице первые морщины, подсветил глаза, игривыми искрами поселился на плаще. Так, наверное, и должен выглядеть настоящий волшебник.

— А из этого выхода можно проникнуть в коридор?

— Можно, — не стал скрывать Гетбер, — но нужно ли? Сейчас внутри не осталось никого, даже противного, то есть такого, как я. Пугающе тихое место. Оно и по будням-то не вызывает тёплых чувств. Но если тебе что-то очень нужно сделать, то я, конечно, тебя проведу.

Я чуть приоткрыла сумку, позволяя Гетберу в неё заглянуть.

— Ещё молотки, — он покачал головой. То ли удивился, а то ли уже смирился с тем, какая дурная у меня голова. — Понял. Больше ни слова. Идём.

Мы пошли вокруг здания, и мне