«генерить идеи», иметь свое, доминировать, даже быть хищным. И в то же время быть для всех, быть коллективистом, по Уэллсу, подчиняясь общему интересу. Для Ленина – реальны только революция, насилие. Частная собственность – невозможна. Но было ли это окончательной точкой зрения? К какой модели общества он бы пришел, если бы дожил до 70 – 80 лет? Он ушел из жизни после того, как инициировал нэп. НЭП – это признание того, что именно частная собственность, частный интерес способны вытащить из разрухи. НЭП – это приватизация, иностранные концессии. Уэллс писал о Ленине, что он не следовал догматам, а использовал их для себя. И если через 100 лет это сделали в Китае, строя рынок в оболочке марксизма – ленинизма, то почему это не могло произойти в России? Это был бы еще один Ленин. Но всё это домыслы. История не имеет сослагательного наклонения. Ясно лишь одно, что через 100 лет в почти 40 развитых странах классовый конфликт, как системный, подавлен. После 2-й мировой войны в них возобладала эволюция. Эти страны зажиточнее, инновационнее, чем Россия. ВВП на душу населения в Германии – 47 тыс. долл., Австрии – 50 тыс. долл., Швеции – 51 тыс. долл., Великобритании – 41 тыс. долл., в России – 11 тыс. долл. (МВФ, 2019). ВВП на душу населения по паритету покупательной способности в этих странах выше, чем в России, на 60 -70%. В них живут дольше. Ожидаемая продолжительность жизни в Германии –81,2 года, Австрии – 81.4 года Швеции – 82,7 лет, Великобритании – 81,2 года, России – 72,4 года (UNDP, 2018). Так что мы – по-прежнему в дороге. Не было эволюции. Вместо нее крайности. Последние 100 лет каждое поколение в России начинало почти с нуля, теряя свое имущество в войнах, революциях, переделах собственности, инфляции, денежных реформах, кризисах. Так был прав Уэллс, а не Ленин? Нам очень нужна эволюция. Никаких больше взрывов и насилия! Пусть медленный, но переход к обществу, которое подчинено главному – качеству и продолжительности жизни российских семей. Их состоятельности, свободе действовать, двигаться, конкурировать, основываясь на частном и общем интересе. Кто вы, Ленин? Он крупнее всех, кто был у власти с начала XX века. Не ангел – и не фигура из анекдотов. Он должен быть защищен. 70 лет его превозносили, сейчас он умаляется в общем сознании. Он не должен быть приуменьшен – ни в содеянном зле, ни в добре. Нам всем нужно просто отдать ему должное. Его урок – осмысленный и беспощадный – забыть нельзя.

  Яков Миркин - Это была не встреча – столкновение. 100 + лет назад... | Facebook

January 24, 2025 01:59

//#Политик Владимир Кара-Мурза для Wilson... - Иван Сильвестров | Facebook

Владимир Кара-Мурза для Wilson Center: Перемены в России наступят внезапно, и мы должны быть к ним готовы. История показывает, что, когда у российского народа есть возможность, он выбирает демократию. Вполне естественно чувствовать себя подавленным и безнадежным — даже злым — в отношении России в 2025 году. Она начала жестокую агрессивную войну против своего ближайшего соседа, уровень внутренних репрессий не имеет аналогов со времен Иосифа Сталина, включая полностью укоренившуюся диктатуру без каких-либо перспектив на изменения. А конфронтация с Западом настолько сильна, что граничит с ядерной эскалацией. И все это происходит при явной поддержке российской общественности. Складывается впечатление, что ситуация подтверждает худшие стереотипы о неспособности русских к демократическому управлению и об агрессивной природе российского государства, неспособного жить по цивилизованным правилам международного поведения. Из этого следует, что планирование политики Запада должно включать в себя подготовку к долгосрочному противостоянию, сдерживанию и изоляции российской угрозы. Такой подход может показаться рациональным — но только на первый взгляд, и только в том случае, если игнорировать фундаментальные уроки российского прошлого, которые должны лежать в основе любого планирования будущего. Самый важный урок — и самый очевидный: фундаментальные политические изменения в России всегда происходили неожиданно и внезапно. И царская власть (1917), и советская система (1991) после нескольких месяцев потрясений рухнули в считанные дни — и никто не предвидел этого. Более того, каждому периоду открытости и либерализации в России — будь то великие реформы Александра II в 1860-1870-е годы, «хрущевская оттепель» в 1950-1960-е годы или демократические эксперименты Михаила Горбачева и Бориса Ельцина в 1980-1990-е годы — предшествовало время жестких репрессий, замкнутого национализма, международной изоляции и воинственности. Людям, пережившим «мрачное семилетие» в конце царствования Николая I, нарастающую спираль репрессий в последние годы правления Сталина или гибельную эскалацию холодной войны при Юрии Андропове, можно простить, что они не видели ни надежды, ни будущего. Только оглядываясь назад, литературовед Разумник Иванов-Разумник мог написать, говоря о последних годах жизни Николая I, что «давление сразу и внезапно усилилось настолько, что, очевидно, не могло продолжаться долго; в безнадежном мраке чувствовалось приближение света». Вполне вероятно, что нечто подобное будет написано и о правлении Владимира Путина. Следующий крупный сдвиг в политическом курсе России произойдет так же внезапно, как и все предыдущие, и его направление, а также его долговечность будут во многом зависеть от того, как к нему отнесется международное сообщество. В романе Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в Стране чудес», когда Алиса спрашивает, в какую сторону ей идти, Чеширский кот отвечает: «Это во многом зависит от того, куда ты хочешь попасть». Для Запада нет лучшего рецепта, когда речь идет о поиске правильного подхода к России. Давно пора избавиться от ложного представления, что некоторые нации непригодны для демократии. Как и во многих других странах, история России состоит из конкурирующих повествований — деспотических, конечно, но и демократических тоже. Золотая Орда была частью русской истории, но были и ганзейские республики — Новгород и Псков. Россия получила всеобщее избирательное право раньше, чем Великобритания, Германия или Франция. Все это не вписывается в стереотипный рассказ о «неизбежном» российском самодержавии. Более того, когда у россиян была возможность свободно выбирать между диктатурой и демократией — будь то выборы в Первую Думу в 1906 году, голосование в Учредительное собрание в 1917 году или первые в истории президентские выборы в 1991 году — они неизменно выбирали демократию. А во времена жестоких репрессий,