– А чего это вы ему звонить кинулись, едва я вышел? – ехидно спросил Денис.

– Да я ж и говорю: вспомнила, кто съемщика-то приводил! Вот и говорю: сам, мол, теперь иди и разбирайся с начальством! Кого рекомендовал, кого приводил… Я знаю?

– Но вы же сказали, что на этот счет имели указание из управы вашего района? Как понять? – вроде бы удивился Денис.

– Да вот так и надо понимать… – К Алевтине Николаевне вернулся прежний цвет лица, она приободрилась, хотя на генерала посматривала все же с подозрением. Но Вячеслав Иванович помалкивал, и она смелела. – Просто я тогда сразу не смогла по вашему требованию, молодой человек, отыскать ту бумагу, но можете не волноваться, я ее найду, в крайнем случае обеспечу вас копией из управы, у нас порядок и все делается абсолютно законно, у нас…

Ее несло. Видно, от облегчения. А зря.

Вячеслав Иванович устал слушать вранье. Он встал.

– Поднимайтесь! – приказал даме.

Та осеклась и снова стала стремительно бледнеть.

– Что? – Она не поняла.

– Я приказал вам встать и одеться. Поедете с нами.

– Ку…куда? – едва смогла выдавить.

– Как это – куда? – загремел Грязнов. – С нами! В тюрьму поедете, где вас ждет следователь и где вы будете давать показания. А контору вашу я закрываю! Вставайте и одевайтесь. Помоги ей! – приказал Денису, и тот немедленно снял с вешалки пышное меховое манто и подал Алевтине. Но у нее, скорее всего, отнялись ноги. Она не смогла подняться. Наглость словно тряпкой смахнуло – мокрые глаза умоляли о пощаде.

Не был же все-таки жестоким зверем генерал Грязнов, понял, что женщина не в силах сейчас сделать ни одного движения. Может, и на пользу самой себе. Вот же клуша чертова! А сколько гонору! Дерьма в дурной башке сколько!.. Ладно, подумал, ну и куда теперь она денется?

Он обернулся к Денису, подмигнул ему, а когда тот вернул манто обратно на крючок вешалки, сказал:

– Пусть приведут этого…

Денис вышел. Через короткое время в коридоре послышались тяжелые шаги нескольких человек, вошел Денис, придерживая дверь на пружине. За ним двое огромных парней в камуфляжной форме ввели Захара Захаровича Кирьяка, руки которого были прикованы к ним наручниками. И рад бы дернуться, да куда уж! Лоб и правая щека его были содраны и покрыты застывшей кровью. Исподлобья Кирьяк взглянул на женщину, и та отпрянула, будто живьем самого сатану увидала. Даже рукой от него отстранилась.

– Уведите, – тут же приказал Грязнов. И когда тяжело волочившего ноги Кирьяка вывели в коридор и шаги стихли, он насмешливо спросил: – Ну что, узнали?

Женщина испуганно кивнула.

– Назовите, кто он и при каких обстоятельствах познакомились? Денис, садись и записывай ее показания…

Банальная оказалась история. И очень типичная для современной Москвы. Где каждый зарабатывает как может и на чем получается.

Может, кто-то и звонил из управы, а может, Алевтина что-то забыла, перепутала – теперь не суть важно. Да и большого значения не имело. Скорее всего, все же звонок был, потому что, когда явился Кирьяк, начальница ДЭЗа знала, о чем пойдет речь. Да, имелось в доме на Тихвинской пустующее помещение на первом этаже во втором подъезде. Почему приписано к нежилому фонду? Да потому, наверное, что туалет там испорчен, отключен, а без него не положено. Свет есть, вода есть, а вот туалета, извините, нету. Те, кто арендовал это помещение раньше, как-то договаривались с соседями – их дела, ни ЖЭК, ни ДЭЗ не вмешивались. Получали свои деньги за аренду и помалкивали. Но делились, не без этого. С начальством, разумеется.

Сейчас жилье даже такого рода на доллары идет, особенно тут, рядом с центром. Соответственно и процент больше. Понятное дело…

Словом, явился этот Кирьяк и привел с собой человека, который и считался съемщиком помещения. Он должен был произвести ремонт за свой счет, оборудовать помещение временным, так называемым биотуалетом, исправно платить в ДЭЗ и все расчеты производить лично с Алевтиной Николаевной. Говорил Кирьяк, а этот Говорыкин все только кивал и помалкивал. Посмеивался еще почему-то. Но из этого начальница сделала вывод, что главный здесь все-таки этот Захар Захарович, хотя он и казался сморчком по сравнению со своим спутником. Потому и номер телефона его записала – мало ли, какой случай может выпасть. Ревизия там, еще какая-нибудь пакость нагрянет. Вот и шло все тихо и спокойно, ко всеобщему удовольствию.

На вопрос Вячеслава Ивановича, сколько стоила эта квартира, Алевтина долго мялась, не решаясь сказать правду, но под его жестким взглядом все-таки созналась:

– Сразу восемьдесят тысяч долларов, которые полностью и ушли в управу, а помесячно квартплата за все про все составляла пятьсот.

Спрашивать, сколько оставляла себе, Грязнов не стал, не его это забота, пусть разбираются те, кому придется заниматься этим делом.

– Вы там бывали, в том помещении? За порядком-то хоть следили?

– А как же! Там всегда тихо было. И ремонт они сделали. Специальная бригада рабочих трудилась, этих, из Азии. Чего-то там нужное внутри выкладывали. Но мы особо-то не интересовались, главное, чтоб было без скандалов и остальным жильцам в доме не мешали. А когда они там снаружи еще захотели под эркером немного себе отгородить, так этот вопрос уж в самой управе решали. Нам-то чего вмешиваться.

– А кто там жил, известно? Что за офис? Какая контора?

– Не наше это дело, – упрямо повторяла без конца Алевтина Николаевна. – Мы, извините, и не совались.

– А могли бы… – тяжко вздохнул Грязнов. – Мы вот сунулись и обнаружили там целый склад оружия. Бандиты у вас, оказывается, проживали, госпожа начальница, – едко заметил Грязнов. – Но вам откуда же об этом знать? Хотя за дом отвечаете в первую очередь лично вы… Пусть теперь этим вопросом занимается ваше начальство, которому вы платили за то, чтоб самой ни о чем не знать. Ладно, суд во всем разберется. Пока на этом закончим. Прочитайте и распишитесь на каждом листе, что записано с ваших слов правильно… Возможно, вас вызовут, чтобы составить фоторобот этого Говорыкина. Расскажете, как он выглядел, во что был тогда одет и прочее.

– Это ж когда было! – почти взмолилась Алевтина. – Боюсь, что и не вспомню…

– Придется постараться, – возразил Грязнов. – И вообще, сидите на своем рабочем месте, чтоб вас легко было найти. Это в ваших собственных, между прочим, интересах.

Пока Алевтина внимательно читала и подписывала каждую страницу протокола – а Денис писал пространно, – у него тоже возник свой вопрос к начальнице.

– Скажите-ка вот что, вы обмолвились о том, что Кирьяк выглядел сморчком по сравнению с тем Говорыкиным, да? Почему? Откуда такой вывод?

– Ну… Захар Захарыча вы ж сами… видели. А тот – нет. Здоровенный такой был, ну вот как ваши… которые привели…

– Рослый? Крупный? А возраст?