– Вот как? А чем вызвана такая необходимость?

– Вы, наверное, заметили, как низко летел ваш вертолет?

– Да, я заметил.

– За такой чащей нужен глаз да глаз, чтобы мятежники не подобрались с ракетой и не сбили транспорт. Или чтобы не подготовили неожиданный штурм – такое тоже возможно.

– Ага, – вспомнил майор. – Слышал, что у вас недавно случилось несчастье?

– Вы о чем?

– Разбились одновременно два вертолета…

– Не одновременно, а с интервалом примерно в сутки. К тому же пилоты спаслись – это очень важно. О самих вертолетах жалеть не стоит, у них был выработан ресурс – мы бы их теперь все равно списали.

– Надо же, как удачно все получилось! – воскликнул майор.

– Да, сэр. Бывает, что нам везет.

– Как далеко вас возят в разведку?

– По-разному. Смотря, в каком направлении.

– На запад, разумеется, туда, где укрывается ваш потенциальный враг.

– Наш враг, сэр, – усмехнувшись, поправил майора Саскел.

– А, ну конечно! Конечно – наш общий враг.

– Нас вывозят к озеру – называется Лошадиная Голова.

– Это рядом с границей территории самоопределения, кажется?

– Нет, от озера до границы не менее тридцати километров.

– Но для вертолета это пустяк.

– Для вертолета – пустяк, – согласился Саскел. Он уже видел, куда клонит ревизор.

– Как вам новый вертолет? Кажется «Си-12К»?

– Да, сэр. Чудесная машина. Он уже был испытан нами в бою.

– Бомбили мятежников у границы территории самоопределения? – быстро спросил майор.

– Нет, обороняли вашего коллегу. Старый вертолет получил повреждения, а «новичок» зарекомендовал себя очень хорошо.

– М-да, – произнес Дройц, и они помолчали. Затем майор продолжил:

– А как он бросает бомбы – метко?

– Метко, сэр.

– А где вы выбирали цели для бомбометания – близко к территориям самоопределения?

– Нет, сэр. В десятке километров – самое близкое.

– Но ведь пилот мог заблудиться или напиться… Почему бы ему не промахнуться с высоты в двадцать тысяч метров?

– г. – Десять тысяч, сэр. Это предельный потолок. Пилот не мог промахнуться, поскольку бомбу сопровождает к цели не он, а показания орбитального спутника, который имеет дело только с координатами. Что касается пьянства, это – едва ли, условия работы нелегкие, даже трезвому тяжело.

– Вы меня успокоили, капитан Саскел. Благодаря вам подозрения с пилотов полностью сняты. Следовательно, удары по территории национального самоопределения наносились по прямому приказу начальника базы.

– Что это вы такое говорите, майор? – забеспокоился Саскел.

– Вам дико это слышать? Понимаю, – Дройц тяжело вздохнул. – У нас имеется информация, что кто-то бомбил территорию самоопределения – как раз напротив вашей зоны ответственности.

– Там что же, и улики есть?

– Есть, – утвердительно кивнул майор. – Несколько воронок, куски бомбовых стабилизаторов. И потом – распечатки Военно-космических сил, где зарегистрирована метка сопровождаемой спутником бомбы. Улик достаточно.

Больше ни с кем из офицеров базы майор Дройц встречаться не стал. Только побеседовал с пилотами – прямо на территории вертолетного парка. Впрочем, толку от них было мало, врали они абсолютно одинаково.

Майор все понял, но не расстроился. В том и заключалась суть его метода – под суд можно было подвести любого, независимо от его виновности.

Вместе с тем доводить дела до судебного разбирательства приходилось нечасто. Достаточно было найти повод, чтобы отозвать неугодного офицера. По окончании расследования неугодного перенаправляли в другой гарнизон, туда, где его дурацкий патриотизм не мешал генералам из штаба округа делать свой маленький бизнес. А там, где результаты боев были уже оплачены, появлялся управляемый человек.

Иногда, правда, случались проколы. В одном из гарнизонов строптивый командир был заменен покладистым и очень быстро отдал под контроль мятежников все, что было возможно. Потом его нашли в собственном кабинете, обезглавленного взрывом ручной гранаты, и все офицеры гарнизона, как один, заявили, что командир помышлял о самоубийстве.

Весь следующий день, до самого вечера, майор шлялся по территории базы и время от времени заводил с офицерами ничего не значащие разговоры. Он знал, что своим бездействием давит на полковника Соккера, которому, без сомнения, докладывали о каждом шаге незваного гостя.

Иногда Дройц заводил разговор о наркотиках, в других случаях интересовался случаями сексуальной эксплуатации девушек-туземок или даже намекал, что с удовольствием купит припрятанные с прежних времен боеприпасы с нанофабрикатами.

Посчитав, что провел день с пользой, вечером майор Дройц отправился к начальнику базы.

– Ну и как вам у нас? – спросил тот, предложив гостю присесть. – Не слишком ли жарко? Может, что-то мешает работать? Я поинтересовался, какие документы вы затребовали, и с удивлением узнал, что вы не проверили ни одной бумажки. Почему так?

– Потому, господин полковник, что все материалы у меня уже есть. Работа экспертов и следователей давно сделана, и все это – тут, – майор похлопал по папке, которую принес с собой.

– Надо полагать, вы мне все это покажете?

– Конечно.

Майор открыл папку и начал выкладывать обличающие документы – фотографии огромных, затянутых водой воронок, искореженных осколков бомб, фотоматериалы, сделанные из космоса, – с белесыми пятнышками взрывов на земле и с точным временем фиксации событий. Пачка заключений, написанных различными экспертами, легла поверх всех этих снимков.

– Ну и какой вывод я должен сделать, если найду время прочитать все это? – спросил полковник, понимая, что бумажки эти – подлог.

– Вы, господин полковник, отдавали приказ о бомбардировке территории национального самоопределения и тем самым нарушали закон, строжайше запрещавший вам делать это.

– Но ведь это ложь, майор… Ничего этого, – Соккер кивнул на груду бумаг, – ничего этого не было.

– Ложь, – легко согласился майор. – Как ложь и то, что вы не наносили бомбового удара по пристани на территории национального самоопределения. Вы все сделали хитро: бомба упала в реку – пойди поищи, где там осколки, а о воронке и говорить нечего. Концы, как говорится, в воду. А между тем доказательства перед вами – вы били по реке, но попали по суше, что и зафиксировано документами.

– Между моей и вашей позицией, майор, существует большая разница. Мы нанесли удар по тем, кто совершает на государственную территорию ежедневные набеги. По тем, кто взорвал Четвертый опорный пункт, уничтожив почти весь его гарнизон. А вы со своими липовыми документами наносите удар по нам, майор. По солдатам моей базы!.. Прислушайтесь к своей совести, если она у вас есть!