Ещё раз вернёмся к мемуарам Юрия Жданова: «В тяжёлые годы массовых репрессий многие ученики нашей школы потеряли своих родителей. Ребята были комсомольцами, и по традиции их надо было осуждать за "потерю бдительности". Но атмосфера в школе была иная. Мы не только не осуждали, но и крепили дружбу с теми, кто оказался в беде. На долгие годы мы сохранили добрые отношения с Таней Смилга, Соней Радек…» Упомянутые девочки, одноклассницы сына нашего героя, это дочери Ивара Смилги и Карла Радека, близких товарищей и активных сторонников Троцкого.

Вспоминает хорошо знавшая семью и дом Ждановых Светлана Аллилуева: «Друзья Юрия из школы и из университета приходили сюда, не думая о "высоком положении" хозяина дома. Здесь помогли многим, чьи родители пострадали в 1937—38 годах: дружба из-за этого не прекращалась».

Так или иначе, но уже в январе 1938 года товарищ Жданов высказался на политбюро за свёртывание репрессивной деятельности НКВД. Вероятно, отголоски этого выступления, дошедшие до Юрия Жданова по позднейшим воспоминаниям матери, и стали основой для его рассказа о том, как отец убеждал Сталина в «провокационности» репрессий. Думается, Андрей Жданов не сомневался в обоснованности уничтожения «бунтующих против партии чиновников», но, как опытный политик и хозяйственник, не мог не видеть, что маховик террора стал слишком неразборчив, уничтожая преданных партийцев и ценных специалистов.

Целый ряд отечественных и зарубежных историков предполагают, что в 1938 году в политбюро сложился направленный против Ежова блок «умеренных» — состав его указывается разный, но все неизменно включают Жданова. Да и сами коллеги по политбюро, согласно высказываниям Молотова и иным мемуарам, считали нашего героя «мягкотелым» — за отсутствие «инициативности» в разоблачении и репрессиях.

В 1936—1938 годах НКВД представил на утверждение политбюро многочисленные списки наиболее видных партийных, военных и хозяйственных чиновников, дела которых подлежали рассмотрению Военной коллегией Верховного суда СССР или Особого совещания НКВД. Списки распределяли обречённых по категориям приговоров — от расстрела до ссылки — и должны были визироваться членами политбюро. Как и с деятельностью судебной тройки, Жданов попытался уклониться от этой обязанности. Среди высших руководителей его подпись стоит на наименьшем количестве из 383 списков. Сталиным подписано 362, Молотовым — 373, Ворошиловым — 195, Кагановичем — 191, Ждановым — 177. Аналогичные списки составлялись и в регионах на чиновников местного масштаба. В Ленинграде за вторую половину 1930-х годов по таким спискам, подписанным лично Ждановым, репрессировано 879 человек.

Несмотря на проявленную мягкотелость, именно в годы террора происходит дальнейшее расширение полномочий и функций нашего героя в высших органах власти. С мая 1937 года он каждый второй месяц проводит в Москве, принимает более активное участие в работе оргбюро и политбюро, заметно чаще, чем в период 1935—1936 годов, посещает кабинет Сталина. Судя по протоколам, в отсутствие «хозяина» Жданов в этот период фактически замещал его в политбюро. Во всяком случае, на многих решениях этого органа, принятых без Сталина, первой стоит подпись Жданова.

Именно в эти годы из сверхнапряжённого экономического строительства и хаоса репрессий окончательно складывается та политическая система, имя которой — «сталинизм». Как и любой сложной политической системе, сталинизму требовался не только материальный базис или силовые рычаги, но и своя духовная основа. Требовался свой понятийный кодекс, свод идейных установок и исторических трактовок, отражавший именно «сталинский», официальный взгляд на историю и текущее положение партии, государства и революции. Таким классическим памятником и одновременно учебником сталинизма стал знаменитый «Краткий курс истории ВКП(б)». И роль нашего героя в его создании трудно переоценить.

Мысль о необходимости официального учебника по истории партии появилась в самом начале 1930-х. Имевшиеся к тому времени учебники и работы по истории ВКП(б) не удовлетворяли вождя СССР, к тому же многие из них несли следы идей уже разгромленной оппозиции — от троцкистов до бухаринцев.

В октябре 1935 года Отдел партийной пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) и Учёный комитет ЦИКа СССР провели совещание преподавателей Института красной профессуры, на котором обсуждался вопрос о преподавании истории партии. Участники совещания высказались за скорейшее создание нового учебника по истории большевизма. Это пожелание одобрил ЦК, и была образована комиссия, которую по предложению Сталина возглавил Жданов.

К лету 1938 года под руководством Жданове кой комиссии было подготовлено несколько учебников. Последний вариант в августе того же года редактировал лично Сталин. Емельян Ярославский позднее вспоминал: «Каждый день, приблизительно в 5—6 часов вечера, в кабинете у товарища Сталина собиралась редакционная комиссия, состоявшая из В.М. Молотова, А.А. Жданова, П.Н. Поспелова, Е.М. Ярославского, А.Н. Поскрёбышева. Каждая строка подвергалась обсуждению. Товарищ Сталин очень внимательно относился ко всякого рода поправкам, вплоть до запятой, обсуждали их».

С высоты нашего времени «Краткий курс» можно оценить как весьма успешный информационно-идеологический проект, эффективно сработавший на свою целевую аудиторию. Само произведение представляет собой компактное и весьма логичное изложение основных теоретических идей и исторических трактовок большевизма в сталинском понимании и исполнении — изложение доступное и убедительное для людей тех лет. При этом по форме «Краткий курс» — это не что-то сухое и заумное, а совсем наоборот, не лишённый простонародного юмора хлёсткий политический памфлет с перлами вроде: «Зиновьев и Каменев высунулись было одно время с заявлением… но потом оказались вынужденными спрятаться в кустах».

Петербургский писатель и историк Виктор Демидов приводит состоявшийся в конце 1980-х годов разговор с бывшим работником Ленинградского обкома при Жданове: «Андрей Александрович лично, — как о чём-то величайшем и вечном поведал мне со священным трепетом один из ветеранов, — лично внёс в учебник "Краткий курс истории ВКП(б)" 1002 поправки. Два месяца сидел — 1002 поправки!»

Сколько бы ни внёс поправок наш герой собственноручно, несомненно одно — роль Жданова как главы комиссии по подготовке учебника была высока. Ещё значительнее она сказалась в дальнейшей судьбе этого произведения. Священный трепет ветерана при словах о «Кратком курсе» совсем не случаен: Жданову удалось навязать всему обществу и прежде всего партии восприятие этой книги как откровения свыше. В те годы «Краткий курс» было принято называть «энциклопедией сталинизма», но куда ближе к смыслу будет другое определение — «библия сталинизма». Отсюда и это восприятие «Краткого курса истории ВКП(б)» — как своего рода «святого писания», и трепетное отношение к одному из основных соавторов, к самому факту его участия в создании такой «библии». Преподававшие библейскую историю отец и дед нашего героя не могли и предположить, что их отпрыск станет «апостолом» и соавтором «священного писания» новейшего времени…

Для самого Жданова рождавшаяся «библия сталинизма» была долгожданным инструментом для повышения качества подготовки партийных кадров. Он явно одним из первых понял опасности, грозившие в ближайшем будущем единственной правящей партии, — растущий в её рядах конформизм и самоуспокоение. Когда в том же 1938 году был подготовлен проект постановления «О дальнейшем росте партии и мероприятиях по улучшению политического просвещения членов и кандидатов ВКП(б)», Жданов, редактировавший этот документ, написал для себя в записной книжке: «Следовало бы назвать "О мерах по ограничению дальнейшего приёма в партию и улучшению политического просвещения"…»