Укоротил, значит, любопытных.

Возвращаться и спрашивать дорогу на Новую Москву я, конечно, не стал. Допросил Киру, в какую сторону мы направлялись после боя с вжиками, прикинул время и расстояние, сверился по компасу.

Двинем пока на северо-запад. А как выйдем из зоны действия хитрых Мониных штучек, я еще разок переориентируюсь.

Вот так мы и шли: Кира болтала без умолку – никак ей не давали покоя последние слова Монарха, а я брел, время от времени встряхиваясь, как крашер после купания, чтобы отогнать дурноту. И раз в десять-пятнадцать минут проверял комп.

Это нас и спасло.

Посмотрел я на экран наладонника в невесть какой по счету раз и похолодел. По спине прокатились мурашки величиной с хорошую картечину. Индикатор выхода в Сеть едва теплился, зато другой тревожно подмигивал красным.

Кира беззаботно болтала:

– …зачем он ушел в скит? Отшельником стал, а ведь мог стольким людям помочь. Но нет, предпочел спрятаться ото всех. Как так можно?

– Стой! – громко сказал я. – Назад!

Она обернулась:

– Что случилось?

– Назад! Быстро!

Я схватил ее за руку и, не тратя времени на объяснения, потащил прочь. Сил, чтобы бежать, у меня не было, но пришлось поднатужиться.

– Андрей, что случилось?! Андрей!

– Радиация! Бежим!

Минут через сорок безумного бега – ядрена мать, какого же по счету за последние дни! – мы выскочили из опасной зоны. Но я не позволял себе останавливаться еще километров пять.

И только когда сгустилась темнота перед глазами, когда отказали ноги, а хриплое дыхание у нас обоих стало судорожным и прерывистым, я остановился. И повалился в траву. Рядом упала Кира. Завязки рюкзака ослабли, изнутри вылез оскорбленный жестким приземлением Тикки и недовольно уставился на нас. Даже не облизал по извечной своей привычке.

– Там… так… опасно? – спросила Кира, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла.

– Да.

Я сглотнул, успокоил дыхание и добавил:

– Мы влетели в радиационный пояс Новой Москвы. Он не слишком сильный, но без костюмов соваться туда не стоит. Схватим дозу – мало не покажется.

– Но… не схватили? – дрожащим голосом произнесла она.

– Нет, не успели. Если только самую чуточку – ничего страшного.

– А… мы не умрем?

Я хмыкнул.

– Нет. И даже волосы не выпадут. А то жалко было бы – особенно твои, они у тебя такие красивые!

– Тебе нравятся? – Кира просияла.

– Конечно! Если бы еще и подросли чуть– чуть…

– Ну да! А знаешь, как тяжело за ними ухаживать?! И под пси-шлем не лезут! И все время за что-то цепляются! И…

Вот и хорошо: радиация забыта, страхи ушли, есть теперь о чем поговорить. На пару часов.

Зря я надеялся. Посреди очередной гневной тирады она вдруг закашлялась. Хотела что-то сказать, но смогла лишь прохрипеть что-то неразборчивое. Ясное дело, после недавней пробежки саднит горло.

Что делает человек, у которого пересохло во рту? Конечно, пьет. Вот и Кира вытащила из мешка фляжку – внутри завлекательно булькнуло, – свинтила крышку.

Хорошо, я успел ее остановить. Выхватил из руки воду, закрыл накрепко и спрятал во внутренний карман куртки.

– Кира! Ты опять?!

Обошлось без криков. Она догадалась сама, поняла уже давным-давно, что я просто так ничего не делаю.

– Нельзя, да?

– Конечно, нельзя!! Надо сначала вымыть фляжку. Да и воду хорошо бы заменить…

– Она теперь радиоактивная?

В такие моменты мне очень интересно было знать, как доблестные вавилонские научники представляли Кирино будущее. Или они вообще не планировали выпускать ее наружу. Ну-ну. А если б она вошла в полную силу, да разнесла бы там к дерьмовой бабушке все по винтику?

Кира медленно отползала от рюкзака и дрожащими руками теребила пуговицу на вороте. По-моему, она собралась раздеваться. Ну да, все ж радиоактивно, фонит ужас как, а если Тикки подойдет лизаться, так вообще до смерти гамма-лучами нашпигует.

– Нет. Но у тебя на коже, на одежде, на той же фляге сейчас много радионуклидов – зараженных частиц. Ты хочешь, чтобы они вместе с водой попали тебе в желудок? Мало тех, которыми мы уже надышались?

– Я не знала…

– Эх, поймать бы твоих учителей… Не бойся, ничего страшного не случилось. Долго мы в опасной зоне не были, сколько-нибудь серьезной дозы набрать не успели. А эту мерзость, налипшую, смоем, да и все. Тут недалеко озера, через пару часов доберемся. Так что потерпи пока, не пей.

Я не врал ей, хотя КПК до сих пор не мог связаться со спутником, выйти в Сеть и показать мне карту. Однако плох тот сталкер, который не опознает место, где хоть раз побывал раньше. Нет худа без добра. Влетев по неосторожности в зараженный пояс, мы, конечно, едва не нарвались на крупные неприятности. Зато я теперь знал, где мы находимся.

Радиационный пояс вокруг Новой Москвы держится еще с Того Дня. В самом начале войны, судя по сохранившимся записям, по столице долбанули воздушным взрывом в несколько мегатонн. В эпицентре испарился даже верхний слой почвы, а периферийные районы размело в щебень мощнейшей ударной волной: многие из них остались такими до сих пор – горы мусора и оплавленного кирпича, обугленные остовы зданий.

Когда уровень радиации спал и выжившие выбрались из бункеров, несколько районов города дезактивировали, но не до конца. Не хватало техники, рабочих рук и химикатов. За границами купола, в кольце зараженной зоны прорубили с десяток безопасных проходов, а с налаживанием транспортных порталов необходимость в тотальной расчистке и вовсе отпала. Тем более что по внешним границам заражения во время памятного Исхода мутантов прошел первый уровень концентрического заслона. Работать там стало просто опасно.

Вот значит, где Монарх нашел себе прибежище. И к городу близко, и никто любопытный не забредет. Нет их здесь, любопытных, повывелись.

Когда-то я чистил заслоны в этих местах и потому сразу определился с координатами. Тут совсем недалеко одна из дезактивированных зон: через нее проходит дорога к двум порталам – на старую сталкерскую базу и в Кабул. И само по себе место довольно примечательное, будет и где отмыться, и на что Кире рот разинуть.

Нет, я серьезно. Мне очень нравится поражать ее воображение.

Она очень красивая, когда удивляется. И когда улыбается тоже. И когда спит. И…

Стоп! Спокойно.

– Не смотри на меня так! – сказала Кира. – Я же не знала. Теперь ты все объяснил – буду знать. А к озеру когда пойдем?

Я поднялся.

– Сейчас и пойдем. А воду свою можешь Тикки отдать.