- Не доверяешь, - усмехнулся муж, - что ж, на наше счастье тут полный зал юристов, можем изучать хоть до утра, но я предлагаю закончить весь этот цирк и разойтись. Ты хорошая, я плохой. Ты победила, а я, конечно же, проиграл.

Олег отсалютовал двумя пальцами и повернул в сторону двери под недоуменное бурчание психологинь-плакальщиц. Такого воссоединения семьи они еще точно не видели.

- А развод, - вскочил со своего места Гриша.

- Да разведите нас как-нибудь, мне уже не важно, - Олег даже не удосужился повернуться, чтобы ответить. Он целеустремленно шел на выход, шагая так, будто сваи вбивал.

Никто не решался сказать ни слова. Все переглядывались друг с другом и только жали плечами, и даже наш судья, больше похожий на Людовика шестнадцатого в изгнании, молча хмурил брови.

- Зачем, Олег? - В этой тишине мой голос звучал особенно звонко. Муж замер. Но так и не обернулся. – Зачем все это? – Я обвела зал суда рукой. - Чтобы что? Просто ответь.

- Ян, я отдал тебе квартиру, что ты от меня хочешь? – процедил Олег из-за плеча.

- Правду, Олег, - я уже не обращала внимания на то, как крепко Ира сжимает мою руку, сигнализируя, чтобы я заткнулась. И на хмурого судью со смешным именем Марк Борисович и на Мезенцева, тот сидел, закрыв ладонями лицо, и что-то шептал себе под нос. И уж особенно мне было плевать на кумушек вдоль стенки, которые притаились и постарались слиться оттенком кожи с зеленой стеной и слушали, слушали, слушали. – Зачем было устраивать весь этот цирк?

- Ты у меня спрашиваешь? Ответный вопрос в твою сторону, - Олег наконец посмотрел на меня, в его красных от усталости глазах тлела обида, - зачем все это, Яна?!

- Что «все»?

- Да все, посмотри вокруг, - Он сделал большой шаг к столу, но остановился и кивнул головой на пачку документов: - идиотский договор на квартиру, идиотские ссоры, идиотские проблемы, высосанные из пальца, развод этот идиотский и Мезенцев, тоже идиот. Гриш, ничего личного.

- Олег Олегович, вы забываетесь, - пробасил судья, но муж перебил его:

- Марк Борисович, помолчали бы вы, ну не до вас сейчас, ей Богу!

Старик, как гигантская рыбина со стеклянными глазами, открыл было рот, и захлопнул его обратно. Со стороны Мезенцева прозвучала тихая ругань, было не расслышать, что именно говорил адвокат, так как он до сих пор закрывал руками лицо. Единственный человек, который откровенно наслаждался происходящим, Ира. И ее самодовольная улыбка придала мне сил.

-То есть это я виновата в нашем разводе?

Олег дернулся, будто агонирующий в муках зверь и замер. По лицу его пробежала нервическая дрожь, а горящие обидой глаза медленно потухли. Никогда раньше я не видела своего мужа таким и тот человек, что стоял в зале суда, меня по-настоящему пугал. Это был кто угодно, но только не мой муж.

Медленно, едва поднимая ноги, он двинулся в нашу сторону. Подошвы туфель скребли по дощатому полу, создавая свою мелодию. Чудовищный, тошнотворный звук. Звук – крик. Звук – мрак. Тягучий и густой, почти что осязаемый, он наступал на меня сантиметр за сантиметром. С каждым крохотным шагом Олега и рассеялся, стоило мужу остановиться в нескольких сантиметрах от стола.

- Ну что, ты Ян. Ты чудесная женщина, а я, разумеется, мерзавец.

- Почему Олег?

- Почему я такой плохой? Ну, вероятно генетика, экология, исторические…

- Почему мы с тобой довели все до этого, - я выдернула ладонь из крепких рук Иры, и прижала ее к груди, потому что больше не нуждалась в ее поддержке. Сейчас я ощутила, что во мне достаточно сил, чтобы пройти этот путь.

Олег присел на корточки, теперь наши глаза были почти на одном уровне. Даже не так, теперь я смотрела на него сверху вниз, отчего мне стало не по себе.

- Ян, я правда не знаю, когда все пошло наперекосяк. Все веселье закончилось, когда мы стали родителями. Ты как-то быстро повзрослела, в твоей жизни появилось столько забот, и совсем пропал я. Да, сейчас я понимаю, что не помогал тебе, не уделял внимания, не поддерживали и не баловал. Я просто...устранился. Торчал в офисе и не всегда при этом был занят работой. Так делали все кругом, и я выбрал не правильные для себя ориентиры. Но возвращаясь домой, мне хотелось, только тебя, а вместо этого на меня обрушивались проблемы, заботы, ты в халате, дети кричат по любому поводу. Когда я тебя встретил, мне казалось, что это лотерейный билет, а присмотрелся – просто фантик.

- Олег, ты говоришь о наших детях, - мой голос дрожал.

- Знаю, о самых любимых, правда! Яна, я очень благодарен тебе за детей, я видел, какой прекрасной матерью ты можешь быть, я бесконечно люблю их, но понял, что ни тогда ни сейчас не был готов. Это все как гиря, которая тянет каждый раз к земле, когда хотелось в небо.

- И часто у тебя были полеты, пока мы ждали тебя дома?

- Яна…мы ведь сейчас не об этом. Были, и я готов извиниться за каждый, только тебе этого больше не надо. Еще у нас, восьмого марта я увидел, до чего ты изменилась, просто стала… - Он взъерошил мокрые от пота волосы и добавил, едва скрывая горечь, - я брал в жены тебя другую, а вынужден разводиться с этой. Невероятной. Ты плачешь? Ну же, Птича, не плачь.

Олег мягко провел пальцами по щекам, чтобы вытереть мои слезы. Картинка перед глазами плыла, кабинет потерял четкость линий, и все слилось в одно цветастое месиво, как в детском калейдоскопе. Я не видела никого вокруг и даже забыла, что в зале был кто-то еще помимо нас двоих. А потому голос, раздавшийся слева, меня напугал:

- Господи, что же вы делаете, вы же любите друг друга!

Это была одна из психологинь, крикливая, надрывная тетка. И правда что плакальщица. Я мягко убрала руку Олега со своего лица и шмыгнула носом:

- Любим. Но только этого больше недостаточно.

- Ничего не понимаю, - пробормотал Мезенцев, - то есть вы не разводитесь? Олег, объясни, что за херня тут творится?!

Мы с Олегом смотрели друг на друга. Там внимательно, так жадно, будто расставались навсегда. Будто я провожала его на фронт и знала, что никогда не увижу. Будто он рисовал мой