Я утвердительно кивнул.

— Ну хорошо. Я не знаю, насколько вы религиозны, и вовсе не хочу вас шокировать, но учёные считают, что принятое в среде иллюзионистов словосочетание «фокус-покус» напрямую восходит к христианскому святому причастию. «Hoc est meum corpus» в переводе с латыни означает: «Сие есть тело Моё».

— Не может быть!

— Иисуса из Назарета в первые годы христианской церкви совершенно открыто называли магом или, если хотите, иллюзионистом. Все его чудеса — с хлебами и рыбами, с вином и водой и даже воскрешение Лазаря — сильно смахивали на стандартные трюки уличных фокусников того времени. Имеются римские фрески второго века, на которых изображён Иисус с волшебным жезлом в руках.

— Даже не знаю, что на это сказать.

— Дело в том, что современная магия имеет очень глубокие, иногда вызывающие изумление корни. И действительно, если бы вы не знали, что во время шоу иллюзионист умело вами манипулирует, вы бы наверняка решили, что являетесь свидетелем чуда.

— Думаю, вы правы.

— Вы слышали что-нибудь о спиритуалистах двадцатых годов прошлого века?

— Я читал о них. Мадам Блаватская и другие.

— Совершенно верно. Планшетки с алфавитом, сеансы, таинственная обстановка и всё такое прочее. Да, в то время существовал громадный интерес к контактам «с потусторонним миром». Гудини стал отчаянно бороться со спиритуалистами после того, как дух его мамы заговорил не на идиш, а по-английски, то есть на языке, который родительница совершенно не знала. Генри обвинял спиритуалистов в том, что они пытаются спекулировать на горе отчаявшихся людей и получают за свои дешёвые, третьесортные фокусы слишком большие деньги. Он всеми силами пытался показать, что подавляющая часть кажущихся сверхъестественными проявлений на самом деле являются заурядными фокусами, успех которых объясняется тем, что участники сеанса сидят, взявшись за руки, в затемнённой комнате.

— И насколько он преуспел в своём крестовом походе? — спросил я.

— Честно говоря, не очень. Гудини не принял во внимание ту простую истину, что люди хотели верить и поэтому верили.

— Я и понятия не имел о том, что иллюзионизм и сценическая магия так связаны с религией.

— О да. Они связаны, и очень тесно. А перед вами сидит прямой потомок и наследник верховного жреца, но, увы, уже расстрига, — произнёс он с улыбкой.

— Значит, вы считаете, что человек, которого я ищу — если он, конечно, иллюзионист, — должен быть знаком с историей магии?

— Да, я думаю, что он изучал историю магического искусства. И это находит подтверждение в расчленении девушки. Существует фокус — но, мне кажется, я вам о нём уже говорил, прежде чем отвлёкся на рассуждения о связи сценической магии с религией. Я вам сказал о фокусе с птичками?

— Да. Их разрывали на части.

— Верно. И, как я сказал, в Индии бродячие иллюзионисты до сей поры демонстрируют эти трюки. Я раскрою вам небольшой секрет. В нашем ремесле существует старинное приспособление, именуемое «магическая чаша», или «горшок», если хотите. «Чаша» может иметь любую форму, но в ней обязательно предусмотрено потайное отделение, чтобы спрятать нужный предмет. В самом начале представления фокусник открывает одно из отделений, ну… допустим, ящика… и оттуда появляется птица. Она трепещет крыльями и всё такое прочее. Немного поиграв с птахой, фокусник разрывает её на две части.

— Действительно разрывает?

— Ну, может, разрезает, — пожал плечами Карл. — Птицей в любом случае приходится пожертвовать. Для этого трюка обычно используется белая голубка, если уличный фокусник может себе позволить её приобрести. Белая голубка хороша потому, что кровь на фоне светлых перьев смотрится гораздо эффектнее. Представителей публики призывают потрогать мёртвую птицу, запустить персты в раны, фигурально выражаясь.

— А затем? — У меня закружилась голова, а по телу пополз холодок, словно мне грозила смертельная опасность.

— А затем фокусник закрывает ящик и пускает шляпу по зрителям, умоляя при этом мобилизовать все умственные и духовные силы, чтобы помочь ему совершить чудо воскрешения. Пара неудачных попыток усиливает напряжённость, а тайный помощник подтрунивает над ним из толпы. Фокусник демонстрирует высшую степень концентрации, выкрикивает несколько магических слов и… пожалуйста!

— Пожалуйста?

— Иллюзионист открывает потайное отделение своего ящика, и из него выпархивает весёлая птаха.

Гримаса ужаса исказила моё лицо, но Кавано интерпретировал это по-своему, решив, что я просто его не понял.

— Все очень просто, — сказал он. — Совсем как в случае с девушками, убитыми в Красных скалах. Одну из них принесли в жертву, а другую продемонстрировали живой и здоровой. И это, кстати, вторая причина, почему в фокусе используются белые голубки. Они все выглядят одинаково. С точки зрения публики, все белые голубки идентичны. Можно даже сказать, что все они близнецы.

На мои плечи вдруг обрушилась страшная тяжесть. Мне казалось, что я стою на пути товарного поезда, но не могу сдвинуться с места. Все они — близнецы. Все они — близнецы.

— С вами всё в порядке? — наклонился ко мне Кавано.

Пару дней я посещал магические шоу всё более и более низкого пошиба, где демонстрировал портреты Дудочника. Я расспрашивал работающих здесь девушек. Знали ли они сестёр Габлер? Встречали ли Дудочника? Не проходили ли они три года назад просмотр и прослушивание для участия в представлении иллюзиониста? Картины убийства в ходе магического шоу оставляли девиц совершенно равнодушными, а рассматривая изображения Дудочника, они думали совсем об иных вещах. О сигарете, дружке или сломавшемся ногте.

Днём я сидел на телефоне, обзванивая всех торговцев инструментами и генераторами и умоляя проверить, кому они продали циркулярную пилу и передвижной генератор незадолго до убийства близнецов Габлер.

— Три года назад? — переспросил меня один из торговцев. — Так это же целая вечность. Половина лавочек с того времени уже прекратила своё существование.

Даже после того, как я называл себя, собеседники встречали мои просьбы с поразительным равнодушием и отказывались помогать, ссылаясь на занятость. Некоторые без всяких объяснений грубо обрывали, а иные говорили, что, будь я копом, они бы помогли мне, а коль это не так, то… «извини, парень». При этом они ссылались на «коммерческую тайну», плохой учёт или свои обязательства перед клиентом.

В публичной библиотеке Лас-Вегаса я проверил свою электронную почту и прослушал устные сообщения. Шоффлер все ещё обретался во Франции, и я позвонил Петрич. Она выслушала рассказ о моих открытиях, задала уточняющие вопросы и обещала, что полиция обязательно разошлёт изображения Дудочника во все ассоциации иллюзионистов и в театральные агентства, имеющие отношение к сценической магии. Но по тону я чувствовал, что либо мои аргументы её не убедили, либо моё дело оказалось в самом конце списка.