Когда Лаклан проводил часть школьных лет в Аспенской дневной школе, где он увлекался скалолазанием и жизнью на природе, мы с Ситой увидели в нем вдумчивого, спокойного и очень начитанного молодого человека с довольно крепким внутренним стержнем. Позже, на своих праздничных ужинах в Вашингтоне, мы наблюдали, как, будучи студентом Принстона, он поддерживал беседы с авторитетными историками, обсуждая Бёрка и другие великие фигуры британской истории. Когда отец назначил его на должность заместителя главного исполнительного директора News Corp., дальнейший путь Лаклана в кресло президента компании казался очевидным. Однако верным солдатам Руперта все это было не по душе – они дразнили Лаклана и в шутку называли его «принцем». Тем не менее Руперт не только не поддерживал Лаклана, но и, насколько я наслышан, рвал на куски главные страницы New York Post, одобренные сыном. Здесь стоит сказать, что такое поведение не было чем-то новым для других редакторов, терпимых к подобным поступкам и не обремененным отношениями отцов и детей, описание которых я оставлю на усмотрение психиатров-любителей.

Когда Руперт стал слишком часто вмешиваться в работу Лаклана и однажды отменил его решение не выводить в эфир программу, предложенную Роджером Эйлзом, Лаклан сказал, что с него достаточно, и вернулся в Австралию. Одним жарким летним днем я провел с Лакланом пару часов за чашкой чая в лондонском отеле, и на этой встрече он рассказывал мне о пережитых унижениях и о своем желании проводить время с женой и семьей, вместо того чтобы «тратить жизнь на перелеты между Нью-Йорком и Сиднеем». Много лет спустя Лаклан объяснял свой отъезд тем, что на тот момент он хотел «рискнуть по-крупному», и добавлял: «Уход из компании был одним из лучших решений в моей жизни, и в аналогичной ситуации я сделал бы это снова». Однако я больше доверяю той версии, которой в свое время Лаклан поделился со мной лично26.

Руперт был подавлен, но, следуя учению своих родителей о важности семьи, он поставил себя во главу австралийских операций News: «Чтобы придержать теплое место для Лаклана», – как писал Марк Дэй в издании Мердока Australian. И это было правильным решением, поскольку впоследствии оно облегчило возвращение Лаклана к активному участию в жизни компании. Как отмечает Дэвид Лэндис, почетный профессор истории и экономики Гарвардского университета, в своем исследовании бизнес-династий: «Эмоциональные столкновения кажутся практически неизбежными, усиливаясь как на фоне успеха, так и на фоне неудач… и умение семьи справляться с подобными столкновениями в рамках структуры бизнеса является определяющим фактором их успеха»27.

Помню, как вскоре после того, как Лаклан объявил о своем уходе, я пытался убедить Руперта в том, что этот шаг свидетельствовал об успехе, которого добились Руперт и Анна в воспитании сильных духом детей, выросших в доме не менее сильных духом родителей. Не уверен, что эта мысль компенсировала отцовское сожаление по поводу отъезда старшего сына. К счастью для Руперта и Лаклана, этот отъезд не был окончательным и бесповоротным благодаря политике открытых дверей Руперта по отношению к своим детям и непреодолимого стремления Лаклана к тому, чтобы унаследовать контроль над одной из крупнейших мировых медиакомпаний. Сегодня Лаклан говорит, что счастлив «работать с отцом более тесно, чем когда-либо»28. Кроме того, он исполнил свою давнюю мечту о жизни на природе и купил ранчо площадью в 45 акров в Аспене, неподалеку от нашего с Ситой дома, в том самом городе, о котором у него остались великолепные воспоминания детства29.

Лаклан имеет репутацию рассудительного человека с любовью к бизнесу, в котором он несет на себе немалую долю ответственности. У него хороший, хотя и разноплановый, послужной предпринимательский список, куда входит провал компании по производству мобильных телефонов Ten Network Holding30, с лихвой компенсированный успехом по превращению инвестиций в австралийскую собственность из 10,75 млн в 3,65 млрд долларов31.

Ему предстоит руководить очень крупным бизнесом. В дополнение к News, крупнейшему издателю мира с мощными брендами в США, Великобритании и Австралии, новая урезанная (после отделения бренда 21st Century) компания Fox будет приносить 10 млрд долларов годового дохода и 2,8 млрд прибыли до вычетов процентов, налогов, девальвации и амортизации (EBITA на жаргоне финансового сообщества). Это свидетельствует о невероятном масштабе, в котором работают Мердоки. А Лаклан описывает цель организации как «возвращение к нашим корням в качестве рационального, агрессивного и дерзкого бренда, изначально сосредоточенного в области важных новостей и спортивных трансляций»32. Самое интересное в его заявлении – это акцент на важных функциях каналов Fox и «обязательных к просмотру новостях», а также на прибыльных правах, которые позволят компании транслировать матчи Национальной футбольной лиги (НФЛ) и Главной бейсбольной лиги по всем своим спортивным сетям. И, конечно, идея заключается в том, что фокус на новостях и спорте – это только «начало».

Акционерам компании, конечно, придется одобрить все эти шаги. Кто-то из них, прибегнув к помощи юристов, мог бы возразить о каком-то несоблюдении своих интересов, но приятная стоимость, полученная от продажи активов 21st Century Fox Entertainment, сводит эту вероятность на нет. Неважно.

Корпоративные структуры News и Fox наделяют Мердоков правом голоса, непропорциональным их доле владения акциями. Им принадлежит 39 % голосов, несмотря на всего лишь 13,6 % акций News Corp и 14,5 % акций 21st Century Fox. Southeastern Asset Management – фондовый менеджер из Мемфиса, известный своим нежеланием вмешиваться в управление теми фирмами, в которые он инвестирует33, в свое время был вторым по величине акционером News Corp, но позже, так и не сумев изменить структуру голосования с привилегированной позицией Мердока, он продал свои акции34. Это случилось после того, как к нему присоединились другие акционеры, чтобы получить 47,4 % голосов в пользу изменения существовавшей системы на принцип «одна акция – один голос»35. Следует отметить, что существует большой спрос со стороны институциональных инвесторов на выставленные акции Southeastern, а это говорит о том, что многие институты вполне готовы жить с нынешним механизмом контроля. Желая перестраховаться, Руперт заставил совет утвердить «горькую пилюлю», которая позволяет существующим инвесторам, включая семью Мердока, покупать новые акции за половину стоимости, если другой покупатель получает более 15 % акций, дающих право голоса. Таким образом, каждый, кто покупает более 15 % подобных акций, немедленно теряет половину своих инвестиций.

Это существенно затрудняет вероятность возникновения угрозы в отношении Руперта, которую в свое время создал магнат кабельного телевидения и финансовый инженер Джон Мэлоун, едва не заполучив контроль над империей Мердока в 2005 году. Мэлоун купил 16,3 % акций News, которые ненадолго стали доступными в тот момент, когда Руперт проводил делистинг акций[33] News Corp. в Австралии, чтобы получить возможность для листинга акций[34] в Нью-Йорке. Как сообщалось, Руперт был «взбешен», но в итоге ему удалось устранить то, что он называет «угрозой компании»3637, и вернуть себе акции. Однако для этого ему пришлось пожертвовать активами примерно на сумму в 11 млрд долларов, включая 550 млн наличными, три региональных спортивных сети и контрольный пакет акций DIRECTV в размере 38,5 %, компании, известной под названием Deathstar (звезда смерти), в силу того, что она представляла угрозу монополиям локальных кабельных компаний, которые были главными активами Мэлоуна38. Мэлоун любезно называет эту сделку взаимовыгодной, потому что Руперт в итоге получил «жесткий контроль над News Corp. где никто больше не мог ему угрожать», а компания Liberty Мэлоуна получала «хорошую сделку». На самом деле, здесь был лишь один победитель, и им оказался сам Мэлоун. В ходе долгого интервью с кабельным магнатом журналист Мэттью Гаррахан прокомментировал: «Мистер Мэлоун является тем редким человеком в медиамире, которому однажды удалось переиграть Руперта Мердока»39.