— Простите мой латышский, — сказал я, — но вы сейчас порете полную чушь. Снимки были нужны вам только для того, чтобы подрочить своё самолюбие. Но вы отдавали себе отчёт в том, как это опасно для Кукарова, поэтому не хранили снимки вместе с остальными. Вы наклеили их скотчем на страницы книги, которую спрятали у себя в библиотеке. Может быть, вас заводило то, что книга открыто стояла на самом видном месте — каждый мог подойти и посмотреть? Но конечно, ни один человек не стал этого делать. Кого интересуют «Принципы органической химии», том второй? Звучит не слишком завлекательно, не так ли?

— Эти снимки очень бы пригодились для следующих работ, — сказал Мейпс. — И они были спрятаны так надёжно, что никто не мог бы их найти. Ты сам сказал это, Рутенберг. — Я не стал поправлять его. Доктор был совершенно безнадёжен. — Даже если бы вы обыскали мой офис, вам бы и в голову не пришло перелистать книгу. Даже случайно никто бы на них не наткнулся.

— Ну а если кто-нибудь читал том первый и не смог устоять перед искушением узнать продолжение? Да ладно, не важно. Хорошо, давайте примем как аксиому то, что снимки хранились в надёжном месте. Но вы не просто рассматривали их в одиночестве, док. Иногда искушение похвалиться становилось настолько сильным, что вы не могли устоять. И тогда вы вытаскивали книгу и хвастались связями с криминальным миром перед молоденькими девушками, которых пытались совратить.

— Но они ведь не знали этих людей, и они клялись, что никому не скажут, так что всё в порядке…

Его голос внезапно прервался. Все не отрываясь смотрели на доктора, все, кроме Марти, который уставился на Марисоль. Марисоль, в свою очередь, не отрываясь рассматривала собственные туфли.

— Если всё в таком порядке, док, — сказал я, — то как же получилось, что мы все сидим в этой комнате? И что четыре человека мертвы? — Я вздохнул. — Возможно, всё и было бы в порядке. Да, неэтично, да, непрофессионально, да, противозаконно, но «в порядке». Однако вы не учли одного обстоятельства. Очень важного. Длинной руки мистера Совпадение.

Мне так понравилась последняя фраза, что я с удовольствием повторил её:

— Длинная рука мистера Совпадение. Обычно мы говорим «длинная рука закона», но у совпадений руки не менее длинные. Сегодня утром я посмотрел в словаре: некто по имени Хэддон Чемберс впервые ввёл в обиход эту фразу ещё в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году в своей пьесе «Капитан Свифт». Он родился в шестидесятом году девятнадцатого века, умер в двадцать первом году уже двадцатого века, но, похоже, ничего после себя не оставил, кроме этой бессмертной фразы. Конечно, если он вас заинтересовал, можете посмотреть в Гугле, непременно накопаете много сведений о нём — группу крови, например, или девичью фамилию его матери, а также огромное количество информации о людях и местах, имеющих в названии слова «Хэддон» или «Чемберс».

Так вот, продолжаю… Длинная рука мистера Совпадение! И заканчивается она весьма цепкими пальцами, которые оставили свои отпечатки в этом деле практически везде. Всё началось недели две назад, когда Мейпс снял с полки небезызвестный уже нам том второй, чтобы продемонстрировать своей нынешней подружке собственную крутость.

— Вот ужас-то, — неожиданно громко сказала Лейси Кавиноки. — Кроме всего прочего, он ещё и жену обманывает! — Она густо покраснела и оглянулась по сторонам. — Простите меня, не знаю, чего это я вдруг встряла…

— Мне понятно ваше возмущение, — поддержал её я. — Вы в шоке, верно? Мы все в шоке, однако надо признать, что мужчины время от времени изменяют своим жёнам. Но вот в чём было первое совпадение: девушка оказалась дочерью латышского иммигранта.

— Да ты что? А он всё равно показал ей фотку этого Кукурука? — спросил Рэй. — Не очень умно с его стороны, как ты находишь, Берни?

— Да, не самый острый скальпель в его автоклаве, — согласился я. — Впрочем, про Кукарова он знал только, что тот русский. Конечно, Кукаров ничего не рассказывал о своих латвийских приключениях и, уж разумеется, не представлялся как «Чёрный Бич из Риги». Нет. Вероятно, Мейпс похвастался: «Посмотри, дорогая, этот человек бежал из России и теперь с моей помощью ускользнёт из цепких лап КГБ». Или что-нибудь в этом роде. Конечно, сами фотографии ничего бы ей не сказали, однако имя девушка слышала много раз. Кто из латышских беженцев не знал о Чёрном Биче — Валентине Кукарове?

Гризек что-то пробурчал себе под нос, но, даже если бы я расслышал слова, всё равно ничего бы не понял, ибо ворчал он на своём родном языке. Наверное, что-то типа: «Да чтобы дьявол забрал его, ублюдка, чтобы в аду черти развели персонально для него самый большой костёр». Я с удовольствием простил бы его латышский, но меня никто не просил об этом.

— Девушку звали Марисоль. Конечно, имя совсем не латышское, но это не важно. Её отец много раз с проклятиями рассказывал ей о «подвигах» Кукарова. Она и сейчас помчалась бы к нему за советом, но папочка уехал обратно в Оукмонт, Пенсильвания. Тогда она обратилась к тёте с дядей, которые жили в Нью-Йорке, и после семейного совета все решили, что ей следует заполучить снимки преступника.

Но как? Она была в офисе у своего любовника только раз, и то по его приглашению. Сама себя пригласить Марисоль не могла, так же как не могла и рассчитывать, что он вскоре пригласит её снова. Пока она была вне подозрения — ведь Мейпс сам поставил книгу на место, прежде чем проводить её до двери… Но если бы она пришла к нему вновь, а книга пропала потом… В результате её двоюродный брат Карлис, художник, нашёл выход из положения. Он назначил встречу с Мейпсом в его офисе, пришёл на двадцать минут раньше, надев по этому случаю свой единственный выходной костюм для свадеб и похорон, а когда секретарша вышла из кабинета, снял с полки второй том «Принципов органической химии» и сунул в портфель. Может, следовало бы вырвать четыре страницы с фотографиями Кукарова, но, наверное, у него не было времени.

— Да я того урода в жизни не видел, — сказал Карлис. — Откуда я знал, какие фотки выдирать? Там их было полным-полно.

— Но вы показали книгу сестре, и она идентифицировала фотографии мужчины, которого Мейпс называл Кукаровым.

Карлис кивнул.

— Ну а после того, как дело было сделано, почему вы не вернули книгу на место?

— Что? Я? Когда я в первый раз пришёл к нему на приём, мне нужно было придумать причину, но в голову ничего не приходило. Так что я сел перед ним и сказал: «Взгляните на меня, док. Что вы думаете?» И что же он ответил мне? Что нос у меня свёрнут на сторону, уши торчат, но это мелкие, легко устранимые недостатки. До того дня мне казалось, что у меня с внешностью всё в порядке — от зеркала отвернуться не тянуло. А теперь что? Ложиться под нож? Эй, док, знаешь что? А пошёл ты…

— Нос у вас действительно свергнут набок, а уши торчат, — заметил Мейпс. — Но заметьте, я никогда не приглашал вас к себе в офис.

— Да, так что с книгой? — перебил я их. — Украв у Мейпса «Принципы органической химии», вы после этого забрали книгу домой и показали отцу, верно?