Она критически осматривает меня.

– Ты похудела, – говорит она громко.

– Я знаю. – Я не чувствовала голод последние несколько недель. Или, может быть, лучше сказать: я ничего не чувствовала.

Покачав головой и что-то пробормотав себе под нос, Бет исчезает на кухне, и я нерешительно следую за ней к стойке. Черт. Она злится, что я не связалась с ней и не объяснила, что произошло несколько недель назад? Прежде чем я успеваю подумать о правильных словах, она появляется с тарелкой, полной блинчиков, и ставит ее передо мной. Как она так быстро их наколдовала, остается для меня загадкой, но одного их вида и аромата достаточно, чтобы заставить мой рот наполниться слюной. Мой живот благодарно урчит, и я собираюсь броситься Бет на шею. Но перед этим мне нужно узнать кое-что важное.

– Возможно ли… – начинаю я, разминая пальцы. Они ледяные и потные. Я чувствую, что гости пялятся на меня. Замечательно…

Бет бросает на меня взгляд, не показывая никаких эмоций. Вопросов нет: она не облегчит мою задачу.

Я откашливаюсь:

– Возможно ли мне вернуть мою старую комнату? И… работу.

Да, мама и папа оплатили поездку в Фервуд и будут помогать мне в дальнейшем, но я хочу сама зарабатывать деньги. Работать в закусочной нелегко, и определенно это не работа моей мечты, но мне нравится здесь. Мне комфортно, и я могу использовать свободное время, чтобы снова начать писать. Это еще один пункт в моем списке дел, которые я должна осуществить.

Бет продолжает мучить меня молчанием.

Я слышу громкое фырканье, и официантка Марисоль, за которую я работала в мою первую смену, потому что ей нужно было отвести сына к врачу и с которой с тех пор я сталкивалась несколько раз, закатывает глаза.

– Не усложняй девочке жизнь, Бет. Ты прекрасно знаешь, что мы можем воспользоваться ее помощью. Особенно сейчас, осенью.

Осенью, повторяю я в мыслях, когда разноцветные леса долины Шенандоа привлекают тысячи туристов. Я помню, как Чейз говорил мне об этом. Такое ощущение, что с тех пор прошло совсем немного времени. Тогда мы почти не знали друг друга, и я решила, что он не более чем чудак из рассказов Джаспера. С тех пор произошло столько всего. Хватит на целую жизнь.

Бет мрачно смотрит на Марисоль, прежде чем ответить.

– Ты можешь вернуть свою старую работу, – наконец говорит она. – Но, если задержишься, тебе придется платить за аренду комнаты наверху.

– Конечно, – я уже учла это – и, к счастью, мне больше не нужно копить на ремонт машины.

– Хорошо, – кивает Бет. – Теперь садись и ешь свои блины, пока они не остыли.

Я пытаюсь подавить улыбку – и с треском проваливаюсь. Бет не отвечает на нее, скрывается за соседним столиком, но Марисоль весело мне подмигивает, прежде чем снова исчезнуть на кухне. И когда я заползаю на один из табуретов, мистер Керридж поднимает голову и кивает мне, а после снова углубляется в чтение.

То, что я получаю здесь, сейчас, в этой закусочной, не приветственный комитет, не вечеринка «Добро пожаловать домой» и не пышная встреча. Тем не менее я чувствую себя… словно я дома. Когда я застряла в Фервуде, то не могла даже в самых смелых мечтах представить, что оказалась в правильном месте. Но Чейз был прав с самого начала: поддавшись обаянию Фервуда и его обитателей, люди возвращаются сюда снова и снова.

Дождь стучит по окнам, этот шум смешивается с музыкой и болтовней посетителей. Я заталкиваю себе в рот предпоследний кусочек блина, когда Бет возвращается. Я замечаю кофейник в ее руке, но моя чашка наполовину полна… Точно, Бет не поэтому подошла ко мне. Кивком она указывает на входную дверь.

Я поворачиваюсь на табурете, но ничего не замечаю. Дверь закрыта, никто добровольно не вышел бы на улицу в такую погоду. Никто, кроме человека, стоящего снаружи перед закусочной. Никто, кроме… Чейза.

Чейз

Льет как из ведра, но я не захожу в закусочную, чтобы обсохнуть, как сделал бы любой нормальный человек. О нет. После того как Бет позвонила мне, я сел в машину и поехал прямо сюда. И вот теперь я стою здесь и смотрю на человека, который вернулся в город несколько минут назад, на Хейли.

Когда наши взгляды встречаются, я не могу сдержать улыбку. Я даже не понимаю, кто из нас первым начинает движение, но мы встречаемся снаружи, за дверью. Глаза Хейли широко распахнуты, а грудь поднимается и опускается так быстро, будто она пробежала целую милю. И я не могу ничего поделать – мне нужно положить руку ей на щеку и запустить пальцы в ее волосы, чтобы убедиться: она на самом деле здесь.

Я прикасаюсь к ней, и у меня перехватывает дыхание. Пульс начинает учащаться. Не сомневаясь ни на секунду, я притягиваю ее к себе. Как само собой разумеющееся, Хейли обвивает меня руками, и, когда я ощущаю ее знакомый запах, все, кажется, успокаивается во мне. Дыхание. Сердцебиение. Мысли.

Понятия не имею, как долго мы стоим на улице, просто обнимаясь, или сколько людей из закусочной или «Кексиков Лиззи» наблюдают за нами, но мне все равно. Хейли вернулась. Это единственное, что имеет значение.

Я с трудом отрываюсь от нее, чтобы обхватить ее лицо обеими руками.

– Эй..

Она улыбается так лучезарно, что я тут же забываю обо всем на свете – кроме нее.

– Привет… – шепчет она и неожиданно запрокидывает голову. – Идет дождь…

– Знаю, – усмехнувшись, отвечаю я и наклоняюсь к ней. Сердце бешено стучит, так бешено, что кажется, будто я целую ее в первый раз. Будто это наш самый первый поцелуй. Я нежно касаюсь губ Хейли, но она отстраняется.

– Ты целуешь меня, – говорит она так тихо, что ее едва не заглушают капли дождя. Чистая радость загорается в ее глазах, а улыбка становится еще шире. – Идет дождь! И ты целуешь меня под дождем!

Я не могу удержаться от смеха.

– Я пытаюсь… Если ты, конечно, позволишь мне…

Она кивает, и я опять смеюсь. За три недели, которые мы провели вместе летом, я сделал все возможное, чтобы подарить ей идеальный первый поцелуй под дождем, но потерпел неудачу. И кто бы мог подумать, что в конце октября я наконец смогу исполнить ее желание и поцеловать ее под дождем?

И это именно то, что я делаю. Я прижимаюсь к ее губам, и она приникает ко мне, отвечая на поцелуй – так же страстно, как и я. Я притягиваю ее к себе еще плотнее, на нас явно больше одежды, чем нужно. Мы оба насквозь промокли, но меня это ни в малейшей степени не беспокоит. Все, что имеет значение, это Хейли: целовать ее, обнимать, говорить с ней и видеть, как она улыбается. Боже, кажется, что этой улыбки мне не хватало больше всего. Как и блеска в ее глазах, который наконец вернулся.

Она больше не носит тех ярких цветочных вещей, в которых я встретил ее летом. Но она все та же девушка, которая в мгновение ока вскружила мне голову и из-за которой я хотел послать все свои принципы в тартарары.