Первая победа над пиратами вскружила головы гроссмейстерам Гильдии. И еще сильнее их вскружили речи бан Лакурна, за короткий срок ставшего самым авторитетным членом коллегии. Так и не покончив с Весу-ром, флот вернулся в Батейю. Чтобы бросить вызов врагу куда более грозному — Годварской империи. Весной восемь тысяч восемьсот пятьдесят восьмого года гильдия потребовала, чтобы империя убрала свой флот из Феррского залива. Это был повод для войны. Ответа никто и не ждал. Имперские корабли атаковали и сожгли, их база, форт Беарс, пала после кровавого штурма. Флот гильдии начал блокаду всего западного побережья.

Но победить на море не значило выиграть в войне. Обманом и хитростью Лакурн склонил на сторону гильдии альменских князьков, подкупом и лестью — хоканские улусы. Уже к лету следующего года война захватила большую часть континента. Жестокая война, без законов и правил. Кровь обильно лилась под стенами Уэйта и Беарса, у перевалов Пирина и Медира. И не важно, чья она была, — воина или женщины, старика или ребенка. Ненависть становилась ответом на ненависть, а та порождала еще большую ненависть.

О событиях, происходящих в мире, Вербена узнавала от мужа. Айзенк рассказывал обо всем подробно, смакуя детали. И самые шокирующие подробности приберегал для самых интимных моментов. К физическим пыткам добавились пытки нравственные. Каково это, испытывать неодолимое влечение к человеку, повинному в кровавых злодеяниях?

А предназначалось все Дали. Лакурна не интересовала победа какой бы то ни было из сторон. Важен был сам процесс. Важны были эмоции, порождаемые им. Страх, ненависть, жажда убивать. Он играл, играл более жестоко, чем Микеланджело или Пикассо.

— Зачем ты это делаешь?! — в конце концов не вытерпела Дали. — Ты же уничтожаешь собственный мир!

Она оттолкнула Вербену, и та надулась обиженно. Наверное, момент был выбран не самый удачный — супруги лежали на брачном ложе. Но сознавать, что вслед за рассказом Лакурна о резне, устроенной им-перцами после взятия столицы Орино, последуют страстные ласки, было отвратительно, невыносимо.

— Тебе не безразлично? Вы ведь и делали этот мир для игры.

— Не для такой!

Айзенк засмеялся вполголоса.

— Тогда останови это. Вызови своего Лунного Зверя и поверни все вспять. Сделай мир прежним. Я свое обещание выполнил. Вербена понимает, как наполнить заклятие силой. Вот только она этого не хочет.

— Ты изменил ее личность!

— Нет, это никому не под силу. Я только сделал ее частью меня… Почти сделал. Когда закончу, она будет знать и уметь все, что знаю и умею я. И ты будешь знать и уметь. Это может произойти сегодня же — если осмелишься остаться. Представь, ты вновь получишь полную власть над моим миром.

— А ты — над моим? Такова твоя цель? Один раз тебе это почти удалось.

Айзенк откинулся на подушки, захохотал во весь голос.

— О, я не настолько наивен, чтобы надеяться получить власть над вашим миром, едва попаду в него. Но попробовать будет интересно. И ты права, однажды мне почти удалось попасть к вам. Твоя приятельница казалась такой слабой, такой впечатлительной. Небольшая доза страха и похоти, и она сломалась, открылась мне…

— Почему же ты не прошел?

— Будто ты не знаешь? Она улизнула в последний момент. Подставила вместо себя свою марионетку, и весь заряд силы пропал попусту. Второй раз я не повторю эту ошибку — тебе не прикрыться Вербеной. Она уже моя. — Мужчина резко повернулся, навалился на Дали всей тяжестью своего сильного тела. — И весь этот Мир — мой. Уйдешь сейчас — не позволю вернуться. Найду в любом месте, в любом времени, узнаю под любой личиной. Решай, Мастер.

Дали беззвучно застонала. Она проиграла. Сама загнала себя в ловушку. Уйдет — предаст Вербену. Вновь предаст поверившего ей человека. Как когда-то Даню… Останется — и сама послужит дверью для игрока. Циничного, беспощадного… и очень умного. Сама ускорит то, что пыталась предотвратить. «Вскрытие показало, что пациент умер от вскрытия…»

Айзенк не оставил ей выхода. В мире Дарины у Дали больше не было союзников. Никто не знал о ее существовании, никто не придет на помощь. Время благородных герцогов Геннетских осталось в прошлом, Гаэль умерла, а Сигрит еще не отправилась в свое путешествие, еще была обычной девчонкой дикого северного племени, не ведавшей о Мастерах и Лунном Звере. Лишь Вербена, беспомощная, накрепко скрученная путами чародея…

— Решайся, Мастер, решайся, — торопил голос Айзенка, и в темнеющих зрачках его начинало разгораться пламя. Дали ощутила, как дрожь пробежала по телу, дрожь вожделения. Да, это было тело Вербены. Но пока и ее тоже.

— Ты не сможешь… здесь нет твоей машины…

— Машина! Детская игрушка, не больше. Она дала мне не столько силу, как знание о силе, управляющей этим миром. Слишком грубая, слишком прямолинейная. После того как Левенталь разрядил ее, я не стал восстанавливать…

Левенталь! Конечно же, как она могла забыть о нем. Любимый герой Рафаэль, бесследно пропавший в «море Дэвов». Пропавший ли?

— Эль! Эль!

Дали начала поспешно стаскивать шлем. Она продолжала пользоваться им для погружений, хоть прекрасно могла обойтись и без этого атрибута. Шлем был значком, зрительной и осязаемой вешкой на границе двух миров. Надеть или снять его было ритуалом перехода.

— Что-то случилось?

Рафаэль уже стояла рядом. Как всегда рядом, когда Ли была «по ту сторону». Верный страж и привратник Достаточно ли решительный, чтобы захлопнуть дверь?

— Мне нужна твоя помощь. Там. Найди мне Левенталя.

Подруга испуганно отшатнулась.

— Н-нет. Я туда не пойду.

— Эль, пожалуйста! Только найди его и скажи, чтобы вернулся в Батейю. Срочно! Тот, кого ты называешь «дэв», уже там. Он может уничтожить и свой мир, и наш. Мне не остановить его.

— Но как я найду?! — На лице Рафаэль были страх и Отчаяние.

— Просто думай о Левентале. О том времени, что вы были вместе.

К Хайку вновь вернулся прежний сон. А он-то надеялся, что кошмары остались в прошлом! Точно так же, как «Буревестник», экспедиция, Батейя… Сколько лет ведь минуло. Оказывается, зря надеялся.

Сон был похож на его прежние видения. Он вновь ощущал себя женщиной из чужого мира. Но было и различие. Рафаэль и ее подруга говорили о нем, Левентале! Они искали его, нуждались в его помощи. «Он должен вернуться в Батейю. Срочно! Дэв уже там».

Хайк проснулся и понял, что взмок от выступившего пота. Осторожно, стараясь не разбудить домашних, развязал полог, выбрался наружу. После теплого воздуха юрты ночная свежесть обдала ознобом. Левенталь поежился. Холодно. Его улус кочевал гораздо южнее широты Феррского залива, но климат Хокана не сравнить с климатом западного побережья. Середина весны, а в ложбинах снег еще не сошел, молодая трава едва пробивается. Голодное время для кочевников. Плохое время.