— Погоди, — посерьезнел мужчина, — что, тоже он?

Инквизитор кивнул, и генерал с минуту задумчиво сидел заново переосмысливая новую информацию.

— Но и это ещё не всё, — добавил инквизитор, — граница с эльфами тоже его работа.

Подняв брови, командующий, уставился в лицо инквизитора, ища в нём намёк на шутку, но не нашел и только крякнул от удивления.

— И это тоже ещё не всё, — добил его окончательно зам верховного, — но большего я рассказать не имею права. Поэтому просто поверь, Ширяеву можно ставить задачи любой сложности, он найдёт каким способом их решить.

— А… — открыл было рот Андрис, но затем закрыл его и молча уставился в одну точку. Сложно было вот так сразу принять мысль, что один человек совершал то, что иным армиям не под силу.

Оставив генерала впечатляться, старый инквизитор поднялся направляясь к выходу, но уже почти покинув штабной шатёр, еле слышно пробормотал, суеверно постучав по деревяшке:

— Главное нам после этого выжить.

* * *

Я в который раз торчал на возвышенности, откуда открывался неплохой вид на главные ворота, раз за разом перебирая в голове варианты как с минимальными потерями вскрыть вампирскую оборону. И каждый раз упирался в невозможность скрытно подобраться на хоть какое-то вменяемое расстояние. Если у вампиров есть маги мастерского уровня, а они точно есть, глупо надеяться на обратное, то никакая маскировка не продержиться и пяти минут, засекут и уничтожат.

И магическую дуэль не устроить, они в более выгодном положении. Хоть тысячу магов пригони.

Тут нужно было что-то посерьёзней, что-то более ультимативное.

Внезапно сзади послышался какой-то странный рёв, и лязг, словно на холм взбиралось неведомое железное чудище. Обернувшись, я глянул туда и обомлел, застыв соляным столбом. А когда отмер, только и смог, что одновременно завистливо и с восхищением выдохнуть:

— Ну Глушаков, ну сукин сын!

А тот, лыбясь во все свои тридцать два зуба, высунувшись из люка, подрулил ко мне и заглушив двигатель, вылез по пояс и подбоченясь, гордо поинтересовался:

— Ну как тебе аппарат?

А я медленно поднял вверх большой палец, не в силах вымолвить что-то членораздельное. Просто потому, что передо мной стоял танк. Самая натуральная, классическая, я бы сказал, тридцатьчетверка, с шестигранной башней и мощным орудием калибра миллиметров семьдесят-восемьдесят на вид.

Забравшись на корпус, восхитился вновь:

— И командирская башенка?!

— И башенка, — с улыбкой подтвердил Сергей.

— И когда только успел, — я с любовью огладил крашенный зелёным металлический борт, с любовно выписанной кистью сбоку башни красной звездой.

— Начал сразу как с султаната вернулись.

Забравшись обратно в танк, Глушаков завозился внутри, а затем распахнул люк сверху башни:

— Залезай.

Дважды упрашивать меня не пришлось и я нырнул в металлическое нутро танка, усаживаясь в командирское кресло.

— Держи, — протянул мне Глушаков шлемофон, такой же как у себя на голове, сам он вновь занял место мехвода, положив руки на рычаги. Примерив обновку, я услышал в наушниках чёткий голос товарища и, не удержавшись, спросил:

— Серёг, может бахнем?

— Обязательно бахнем, но чуть позже, — рассмеялся тот в ответ, — сначала надо потренироваться.

Это была, конечно, не совсем та тридцатьчетверка, что в нашем мире. Было бы глупо просто копировать давно морально и технически устаревший танк, тем более имея в наличии такой ресурс как магия.

Внутри танка было куда просторней, органы управления эргономически выверены, прицельные приспособления и пульт для ведения стрельбы напоминали что-то этакое из намного более поздних образцов бронетехники.

— Ну что, поедем опробуем эту ласточку? — предложил Глушаков и я с радостью согласился.

Пристегнулся, а затем, резко вспотевшими от волнения ручками схватился за рукоятки управления, большим пальцем любовно огладив кнопку спуска. Нажимать не стал, вдруг заряжено. Пусть ствол и смотрел в сторону вампирской столицы, но раньше времени предупреждать их о подобном оружии не стоило.

Покатались мы отлично, выползал я из люка выжатый как лимон, но зато намётки плана уже кое какие по прорыву в город вырисовались.

Местные легионеры, когда мы лихо припарковались у основного входа в полевой лагерь, косились, конечно, на стальную махину на гусеницах, но излишнего любопытства не проявляли. Оно и понятно, Глушаков — маг, я — инквизитор, в дела ни тех, ни других, лезть не рекомендовалось, иначе контрразведка мигом к себе в застенки выдернет и ласковым голосом будет спрашивать, к чему подобный интерес.

С Серёгой затемно мы ещё посидели, пообсуждали завтрашний день, да разошлись по своим шатрам, чтобы выспаться перед планируемым штурмом.

Но поспать нам не дали.

Противник не стал безвылазно отсиживаться за стенами и ночью показал таки зубы, устроив самый массовый воздушный налёт за всю войну. Не знаю, какие закрома они пораскрывали, но масса летающих тварей самым натуральным образом всю ночь бомбила походные лагеря, сбрасывая нам на головы горшки с кипящим маслом, подожжёной нефтью, пучки дротиков, набиравшие с высоты приличную скорость и пробивную мощь, даже кое где рвались гномьи гранаты.

Волна за волной, обратившиеся в летучих мышей кровососы налетали на лагерь, обрушивая с ночного неба на наши головы всё что только можно было поднять в воздух их когтистыми задними лапами.

Проснулся я от взрывной волны, что упруго толкнулась в ткань палатки, да от прошедшей по земле дрожи. Подскочил, спросонья хватаясь за родной палаш, но тут прямо рядом со мной, налет пробив палатку в землю воткнулся полуметровый дротик и я, убрав оружие, быстро облачился в броню, не забыв нахлобучить шлем, ловить голым черепом такие подарки было чревато.

Когда я выбежал наружу, сотники уже успели организовать отпор и десятки арбалетов хлопали тетивами один за другим, отправляя болты в пасмурное и оттого почти непроглядное ночное небо.

Прожекторы, расставленные по лагерю, с яркими магическими кристаллами в фокусе параболического отражателя, вспыхнув по тревоге, били столбами света вверх, выхватывая из темноты буквально кишевших в воздухе вампиров. То тут то там в воздух выстреливали магические заклятия, различные огненные шары, шаровые молнии, каменные иглы и прочий богатый арсенал стихийной магии, заставляя прожаренные, пробитые, поражённые током тушки одну за другой валиться на землю, где их добивали легионеры.

Но потери были не только с их стороны, быстро оглядевшись я заметил и человеческие тела на земле. Кто-то лежал неподвижно, кто-то пытался пошевелиться, куда-то отползти, слышались стоны и проклятья, крики ярости и пробиравший до мозга костей полный боли вой, и на всё это сверху накладывался ещё дикий почти на ультразвуке вампирячий визг.