— Д-добрый д-день, сэр. Надо полагать, вы и есть муж?

— Избавь ее от боли! — заорал Морган. — Понятно? Мне наплевать, что для этого надо сделать, но ей не должно быть больно. Если она еще раз вскрикнет от боли, я придушу тебя собственными руками.

Морган отпустил врача, тот обмяк и наверняка осел бы на пол, если бы его не поддержал вовремя подоспевший Брайан.

— Да, да, не сомневаюсь, что вы именно так и поступите. Откровенно говоря, я вам сочувствую и полностью разделяю ваши чувства, — пролепетал доктор, дрожащими руками протирая очки полой сюртука.

Не говоря больше ни слова, Морган бросился вон из спальни, за ним устремился Дугал и догнал зятя.

— Не смей убегать от меня, Морган Макдоннелл, черт бы тебя взял! Пора держать ответ. К твоему сведению, Брайан чуть тебя не прикончил. Он видел, как ты наводишь пистолет, и решил, что метишь в Сабрину. Если бы Алекс не понял, что ты намерен броситься вслед за ней в пропасть, я бы сам тебя пристрелил. По правде говоря, мы едва успели, удержали тебя в последний момент.

— В следующий раз не торопись меня спасать, Камерон, — хмуро ответил Морган, не сбавляя шага.

— Не мели чепухи, парень! Что у вас произошло? Что, черт возьми, случилось здесь вчера?

Морган внезапно остановился и повернулся лицом к Дугалу. Тот чуть не отшатнулся при виде гневно сверкающих глаз вождя Макдоннеллов.

— Именно это я и намерен сейчас выяснить, — тихо сказал он, и стало ясно, что теперь многим не сносить головы.

После того как Морган скрылся в темном коридоре, Дугал привалился плечом к стене и тяжело задумался. Он не знал, молиться ли за спасение жизни несчастного, заточенного в темнице, или за спасение бессмертной души Моргана. Но когда Дугал закрыл глаза, он понял, что молиться может только за Сабрину.

В камеру внесли факел, и Рэналд невольно прикрыл глаза от резкого света. Он сидел на грязном каменном полу, подтянув колени к груди, бледная рука прикрывала рану на плече. «Крыса, — думал Морган, молча разглядывая испуганного кузена, — попался в собственную ловушку. Туда ему и дорога». Приметив наспех наложенную повязку, предводитель Макдоннеллов мрачно улыбнулся. Приятно сознавать, что члены его клана по-прежнему прежде всего заботятся о том, чтобы выжить.

Морган вставил факел в ржавый подсвечник на стене и сделал шаг в сторону кузена: тот засучил ногами и придвинулся к стене, словно пытаясь полностью вжаться в камни.

— Ты всегда был для меня больше, чем кузен, ты был мне братом, Морган, — жалобно залепетал Рэналд.

— Как Авель был братом Каину? — Морган скрестил руки на груди. — Надеюсь, ты помнишь, чем это закончилось для Авеля? С такими родственниками, как ты, не приходится искать врагов среди Камеронов.

Оскорбительные слова возымели неожиданный эффект. Позабыв о страхе перед неминуемым наказанием, Рэналд нашел в себе силы встать и прямо посмотреть в глаза своему вождю. Это произвело на Моргана должное впечатление. Значит, не все еще потеряно, если кузен не утратил чувства собственного достоинства.

— Что тебе посулили за предательство? — тихо спросил Морган. — Золото? Большой кусок пирога? Пост вождя после моей смерти?

— Нет! Ничего такого не было, клянусь! Ты же знаешь, что я бы никогда не пошел против тебя. Она сказала… — Рэналд умолк и стал нервно теребить плед, покрытый кровавыми пятнами.

— Кто сказал? — грозным голосом потребовал уточнить Морган.

Рэналд хранил молчание, и Морган окончательно потерял контроль над собой. Игнорируя крики боли, испускаемые кузеном, схватил раненого за грудки и яростно встряхнул.

— Говори! — заорал он. — Говори правду, Рэналд! Или мне придется выбить ее из тебя. — И занес громадный кулак.

Они прерывисто дышали друг другу в лицо, и оба сознавали, что, если Морган сейчас ударит кузена, если даст выход накопившейся злобе, то не сможет остановиться и забьет пленника до смерти. Возможно, так бы и случилось, но Моргана удержал взгляд Рэналда: он как бы просил покончить с ним и тем самым избавить от мук совести. Раненый молил о смерти как о заслуженном наказании.

Потрясенный до глубины души, Морган медленно опустил кулак. В глазах Рэналда показались слезы.

— Это была не моя идея, клянусь! Ты же знаешь, что по части мозгов мне с тобой никогда не сравняться. Ив сказала, что когда Камероны разместятся в замке, то в первую же ночь перережут нас сонными в постелях. Говорила, что это не визит вежливости, а ловушка. И поэтому мы должны напасть первыми, устроить засаду и перебить Камеронов на дороге. А что касается твоей жены, она всегда была добра ко мне. Я не хотел причинить ей никакого вреда, клянусь. Ты мне веришь?

Морган обнял кузена, стараясь не задеть раненое плечо, и притянул к себе:

— Верю, приятель, верю. Я тоже не хотел причинить ей вреда. Бог тому свидетель.

На третий день после трагедии Рэналд появился на людях рядом с Морганом, со смущенной улыбкой и рукой на перевязи. Камероны смотрели на него с неприкрытым презрением, а сородичи сторонились. Только Энид решилась подойти к изгою, на ее простоватом лице запечатлелся страх перед тем, что все ужасные слухи насчет Рэналда могут оказаться правдой. Когда Рэналд прошел мимо, потупив глаза, она отвернулась и принялась быстро вытирать набежавшие слезы.

Проходили короткие зимние дни и долгие ночи, постепенно рассеивался туман вокруг заговора, сплетенного Ив, на смену противоречивым слухам и сплетням приходили факты, начала вырисовываться полная картина.

Ив исчезла, двое ее пособников были убиты во время короткой стычки на дороге, когда в ответ на первый пистолетный выстрел Камероны заслонили телами своего предводителя и открыли ураганный огонь. Еще трое участников заговора бежали и ныне скрывались где-то в горах на севере, в безлюдной местности, надеясь избежать справедливого возмездия. Морган поклялся найти и жестоко наказать предателей.

Камероны мирно уживались с обитателями замка, оба клана позабыли о прежней вражде, объединенные общим горем. Сейчас все молились о скорейшем выздоровлении Сабрины. Она так и не пришла пока в сознание. Доктор Монтджой был вынужден по-прежнему поить больную настойкой из опия, чтобы как-то снять острую боль. Все только и думали о молодой хозяйке, даже Фергюс, по слухам, не раз возводил очи к небу и шевелил губами, моля Господа вдохнуть в нее жизнь.

Однажды перед рассветом Морган, как обычно, сидел у постели больной, время от времени меняя прохладную повязку на разгоряченном лбу и нашептывая по-гэльски ласковые слова, которые никто, кроме него, не мог понять. Доктор Монтджой сладко похрапывал на скамье возле камина, да верный Пагсли нес службу у края кровати, свернувшись калачиком, но при малейшем шорохе вскидывал морду и обводил комнату печальными темными глазами. Дугал устроился в мягком кресле, на его коленях лежала нераскрытая книга; временами он встречался взглядом с зятем, и в глазах обоих читалось страдание.