— Где богатые селения? Где сады? Где пресловутая страна, коей некогда правил богач Крез?

Другие вторили им:

— Хитрые греки нас обманули. Они сплавили нас на этот голодный берег, чтобы мы тут подохли. Греки испугались за свой город, что мы разграбим его. И переправили сюда…

Эти крикуны были весьма прозорливы. Голод становился все ощутимее. А греки и не думали подвозить крестоносцам хлеб.

Обозленные крестьяне все роптали, оглядывая с холмов пустынную местность:

— Где войска турок, которые мы хотим победить? Почему они не приходят? Пусть придут, и мы разобьем их. Мы им покажем, на чьей стороне сила и правда!..

Но дни проходили за днями, а турки все не показывались.

Крестьяне начинали догадываться:

— Турки, действительно, хитры. Они рассчитывают, что нас сразит голод. А им даже не придется рисковать своей головой.

Петр Отшельник много молился. Рыцарь Вальтер ходил мрачный. Многие из крестьян пытались с берега ловить рыбу. Но улов был мизерный, ибо никто не имел подходящих снастей. Некоторые из крестьян, доведенные голодом до безумия, пытались камнями подбивать чаек. Кое-кому и удавалось сшибить птицу, ранить ее. Тогда чайке отрывали голову и тут же на месте сырой съедали, боясь, что другие голодные отнимут эту добычу.

Можно было подумать, что тучи саранчи прошли над этим проклятым берегом — голодные крестьяне выщипали всю траву, с редких кустарников содрали кору, оборвали молодые ветки…

В разные стороны разослали отряды разведчиков. Однако не все отряды вернулись. Кто вернулся, рассказывали, что видели бедные селения с убогими лачугами; жители — в большинстве своем греки — разбегаются при виде крестоносцев. У этих греков почти нечего взять. Образ жизни они ведут полудикий и скорбят о прежних временах.

Один из отрядов принес добрые вести:

— Если отправиться на юго-восток — обойти залив, — можно спасти положение. Местные жители говорят, там есть богатые селения. Там же стоит и известный город Никея, в котором, конечно же, найдется, чем поживиться. Неужели целый город, большой город, не накормит нас?

Известия о богатом городе Никее воодушевили воинство. И, в считанные минуты оставив лагерь, крестоносцы отправились на юго-восток.

Кто-то из наемников говорил, что Никея — в нескольких днях пути. Но дорога не очень пугала крестьян. И хотя они ослабли от голода, все же надеялись дойти до Никеи без потерь. Дух их поддерживала мысль о том, что мукам скоро придет конец.

Это была трудная дорога. Хотя и стояла осень, солнце палило нещадно. Горячие ветры обжигали лицо. Пыль и песок набивались в глаза. У многих от жажды и голода мутилось сознание; ослабшие люди садились прямо на дороге и грезили, и бредили, и плакали, и смеялись; они бы, конечно, тут и погибли, если б другие не подхватывали их и не помогали подняться.

Взбираясь на очередной холм, с надеждой смотрели вперед. Где же этот город Никея?..

Глеб, Волк и Щелкун оказались покрепче многих. Выносливости их можно было подивиться. Хотя, дети земель северных, они были непривычны к жаре. А Васил едва передвигал ноги. Он шел, поддерживаемый побратимами, и проклинал тот день, когда решился покинуть родные места и отправиться в этот поход.

Лошадей, изнуренных бескормицей и зноем, берегли, вели в поводу. Бросали на дороге повозки.

Раза два или три видели, как мелькнули вдали какие-то всадники. Рассмотреть их не удалась — те были слишком далеко и слишком быстро скрылись.

Уныние царило в рядах крестоносцев, и, чтобы поднять их дух, Петр Отшельник то и дело затягивал гимны. Голос у него был жесткий, громкий. Далеко слышалось пение монаха:

Приидите, поклонимся, верные,

Человеков Спасителю кроткому,

Сыну Божию благоутробному,

Властодержцу, терпеньем обильному, —

Кого силы величат небесные,

Кого хоры поют бестелесные,

Языками своими огнистыми,

Голосами своими немолчными

Трисвятое гласят песнословие

И победное молвят хваление:

Восславляют Отца безначального,

Сына, купно со Духом совечного,

Нераздельных всецело по сущности,

В ипостасях троимых таинственно,

Пребожественной Силы величие,

Совокупно всей тварию славимо.

Богородица, Дева Пречистая,

Не отвергни, Честная, рабов Твоих,

Что житейской несомы пучиною

И валами разимы мятежными!

Горних сил без сравненья славнейшая,

Голубица, от Духа позлащенная,

Ты апостолов честь и хваление,

Ты страдальцев о Господе рвение,

Ты всецелой земли упование…[1]

Крестоносцы поднимали головы. Тверже становился их шаг. Подбадривали друг друга:

— Какая малость! Пройти эту землю… За нас не так страдал Христос!

— Святые слова! Отнимем у неверных Гроб Господень!..

— Так хочет Бог!

— Смерть неверным! Смерть иудеям!..

Рыцарь Вальтер, словно кельтский друид, глядел куда-то в незримое и хриплым взволнованным голосом восклицал:

— Я вижу потоки крови…

Петр Отшельник, видя, какое могучее действие оказывает пение его, входил в некое упоение; глаза монаха обрели фанатический блеск; голос звучал еще громче:

О, прекрасная башня Давидова,

Град, двунадесять врат отверзающий,

Благовоний духовных хранилище,

Людям Божьим стена и прибежище,

Я неложное им утверждение,

И для праведных душ охранение,

Я безгрешным телам освящение!

Почитаем Тебя, Благодатная,

Славословим Тобою Рожденного,

Слезно молим и просим о милости

В предстоящее время возмездия.

Боже, Боже, в тот день не отринь меня,

Изыми из огня неугасного,

Не предай Сатане на ругание,

Не соделай бесовским игралищем!

Ибо паче иных, окаяннейший,

Я изжил свою жизнь в беззакониях.