— Скажи, а чем все же тебя шантажировал папа перед балом?

— Это настолько важно?

— Не знаю. — Я задумчиво крутила на пальце слишком большое и тяжелое кольцо.

— Ничем. Я соврал… — Демион замешкался. — Просто хотел сделать красиво… Ну и да, твой папа узнал про тотализатор и, естественно, был очень зол, но простил меня почти сразу же.

— Да? Очень на него не похоже. — Я отстранилась и попыталась найти ответ в глазах у Демиона. Мой новоявленный жених любил недоговаривать.

— Просто я сказал ему, зачем именно мне нужны были деньги.

— И зачем же? — очень подозрительно поинтересовалась я.

— А ты не догадалась?

— Нет. — Я покачала головой. Все же весь налет романтичности и серьезности не менял сути Демиона. Он по-прежнему оставался непредсказуемым и дерзким, но мне было хорошо с ним.

— Деньги мне нужны на свадьбу… — очень буднично отозвался он. — Ты ведь не подставишь меня и не скажешь «нет»?

— Зачем? Зачем ты хочешь на мне жениться?

— А зачем люди вообще женятся, Касс? — Демион откровенно забавлялся. Он потянул меня и усадил к себе на колени.

— Все по-разному…

— Люблю я тебя, неужели это незаметно?

— Не заметила. — Я очередной раз всхлипнула и уткнулась ему в шею.

— Просто ты смотрела, видимо, совсем в другую сторону.

— Я тоже.

— Что ты тоже, рыжее чудо?

— Я тоже тебя люблю.

— Вот и замечательно. До твоего папы эта истина, пусть косвенно, но дошла, осталось донести ее до моей мамы.

— Может, вышлем тяжелую артиллерию? — вытерев слезы, усмехнулась я.

— Думаю, это хорошая идея, — мигом повеселел Демион.

Арион фон Расс хватался за голову. Весенний бал превратился в кошмар, и ректор впервые в жизни всерьез опасался за свое место. Из-за нелепого стечения обстоятельств, в центре которого, естественно, оказалась Кассандра, все грозило полететь в шушелеву бездну в пяти минутах от победы. Тщательно разработанный план почти удался, а это при том, что планы и судьба Кассандры — вещи несовместимые.

Но дочь почти пристроена, нахальный аспирант — тоже при деле. Дай боги, и связи нужные налажены… а тут — такое происшествие!

Гости наконец-то разъехались, вернее, разбежались и клялись молчать. Нажаловаться хотелось многим, а вот предавать огласке собственный позор не хотел никто. Осталось разобраться с распорядителем бала, дамой, приближенной к императору и тоже пострадавшей от лап шушеля. Именно от нее могли исходить различные неприятности и кары, и сейчас она плыла по направлению к Ариону. Ректору хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, но приходилось стоять и даже изображать подобие улыбки. Обычно ректор игнорировал правила хорошего тона и собеседников встречал гримасой.

— Все случившееся здесь должно остаться тайной! — вытаращив глаза, заявила полная статная дама.

— Я — могила, — пообещал ректор, хотя истеричный смешок сдержать удалось с трудом.

Было весело. Слишком весело. И, опять же, важную единицу штата — лича-некромага — удалось продемонстрировать. А то ректор ломал голову, как это сделать поудачнее, чтобы не возникло лишних вопросов. А то ведь отберут или будут пытаться упокоить. Бюрократических проблем было не избежать. Сейчас же все увидели, насколько профессор — ценный кадр.

— А студенты будут молчать? — подозрительно поинтересовалась распорядительница.

— Здесь их немного. Только отличники, которые планируют сделать карьеру в дальнейшем. Они не враги себе.

— Хорошо.

— А с вашей стороны? Никаких проверок?

— Никаких. Только, всех богов ради, пусть все останется в стенах академии. И вообще… Вам не кажется, что весенний бал — слишком пафосное мероприятие? Он изжил себя.

— Истину говорите, леди. Истину.

Распорядительница, улыбнувшись уголками губ, поплыла к выходу, а Арион прикрыл на секунду глаза. Самое сложное осталось позади, и получилось наконец-то немного расслабиться, но на выходе из разгромленного, заваленного истоптанным нижним бельем зала его поймала Кларисса фон Аррис.

— Ну вот, а вы, Арион, говорили, что ничего из этой затеи не выйдет, — умильно улыбнувшись, сказала она. Матушку Демиона даже отсутствие белья не волновало. Ее голова была занята совсем другими мыслями. — Наши дети смотрятся великолепно.

— Нет… это вы высказывали сомнения, что ваш ветреный сын увлечется моей сумасбродной дочерью, — из принципа возразил ректор, все еще не уверенный в том, что эта партия — самая лучшая. Правда, с характером Кассандры годика через два можно вообще никого не найти.

— Теперь главное, чтобы их отношения дошли до нужной стадии.

— Не переживайте, у меня есть рычаг давления.

— Это хорошо. А вы уверены, что мой сын изменит свое решение по поводу работы в министерстве? Мы с отцом не против преподавательской карьеры. Но Демион? Он, конечно, умный мальчик… но совершенно не привык себе отказывать в удовольствиях. А на преподавательскую зарплату не пошикуешь…

— Ничего не говорите! Он создан для работы в министерстве. А Касс… Касс создана тратить деньги. Поэтому да, он очень скоро займет свою должность. Ну, мне, по крайней мере, так кажется. Только вы его интересы учтите.

— Я учла не только его интересы, но и ваши. Его ждут в министерстве образования.

Бархатная ночь наконец опустилась над долиной. Солнце скрылось за холмом, и лишь бледный лунный свет серебрил длинный металлический флагшток на главной башне академии магии.

Утомленные студенты сладко спали, и даже из окон мужского общежития не доносилось похабных песен. В окнах не горел свет, лишь где-где тускло мерцали свечи, создавая романтическую обстановку.

Ничего в мирной ночной тиши не предвещало ни беды, ни новых потрясений. Только по краю крыши, припадая низко к черепице, кралось маленькое лохматое существо, сжимающее в лапах застиранную, странной формы тряпицу.

Существо тихонько попискивало, бережно прижимало к тощей волосатой груди скомканную тряпку, периодически останавливалось, расправляло ее в лапках, являя миру клубничные Труселя, счастливо вздыхало, а потом продолжало свой путь, скрываясь в тени крыш и пробираясь по направлению к главной башне. Луна нырнула за облако, и существо растворилось в кромешной темноте.

Свет погас даже в кабинете ректора, и более ничто не нарушало покой и счастливый сон обитателей академии. А поутру, когда ректор проснулся и, потягиваясь, вышел на балкон ловить первые лучи яркого, но прохладного весеннего солнца, он заметил небывалое оживление на площади во внутреннем дворе академии. Студенты толпились, галдели и показывали куда-то вверх.