Как бы ни сложно Артему было это признать, их путешествие стало легче с того момента, как к ним присоединился Ган. Он отлично знал местность, хорошо ориентировался в лесу и совсем не выглядел напряженным. Даже Кая на памяти Артема никогда не бывала за стенами общины такой – как будто в лесу, кишащем нечистью, Ган чувствовал себя увереннее и спокойнее, чем среди людей. Он часто говорил с Каей о нечисти. Артем в разговорах не участвовал, но слушал внимательно – как бы он ни относился к Гану, тот удивительно много знал о повадках тварей и их слабых местах, поэтому к его рассказам стоило прислушаться… Даже если половина из них была хвастовством охотника. Последнее не раз приходило Артему в голову, несмотря на Тошин рассказ о Болотном хозяине. Уж очень много этих историй звучало в пути и вечером у костра – послушать Гана, так не было ни одной твари, с которой бы он ни столкнулся во время странствий в поисках места под общину. Зато он мало рассказывал о людях, с которыми жил до того, как стал князем собственного мирка, – Саше, дяде, других членах маленькой группы, разделившейся у города Тени.

Он ожидал, что Кая будет слушать рассказы Гана без возражений, но она не стеснялась подвергать сомнениям истории Гана, провоцировать и задирать его – Артем думал, что «князь» будет оскорбляться, но дело кончалось тем, что оба смеялись. В такие минуты Артем думал, что уж лучше бы она слушала истории Гана разинув рот. Хорошо было одно: едва ступив за ворота княжества, Ган забросил книжные замашки, и, хотя говорил с Артемом с заметным пренебрежением, по крайней мере перестал называть его отроком.

Между тем пейзаж вокруг менялся – заброшенные деревни встречались чаще, и кое-где рядом с ними сохранились проржавевшие таблички, когда-то, по всей видимости, выкрашенные синей краской… Казалось, достаточно прикоснуться к ним пальцем – и они рассыплются в пыль. Пару раз они натыкались на людей, живущих в развалинах. В одной из деревень было пять или шесть пожилых женщин – рядом с ними не было молодых защитников, но они и сами были не робкого десятка. Заслышав конский топот, две старухи в засаленных платьях из плотной ткани вышли встречать гостей с арбалетами в руках и слюнявыми черными псами свирепого вида, рвущимися с поводков. Вслед за ними вышли и остальные женщины с развевающимися на ветру седыми косами – все были вооружены и настроены защищать свое добро. Арбалеты продолжали смотреть в спину Артему, Кае, Гану и их лошади, пока они не скрылись за поворотом, несмотря на все попытки объяснить, что они – не грабители.

В другой деревне обосновалось несколько больших семей – длинноволосые люди выглядели дружелюбно – все, начиная от бородатых отцов семейств и их укутанных в платки жен и заканчивая ордами босоногих детей, но почему-то Артем почувствовал облегчение, когда их селение осталось позади. И, судя по предложению Гана какое-то время следить за дорогой позади, не он один.

В целом после События выжившие люди старались селиться как можно дальше от больших городов, которые превратились в огромные кладбища, где на развалинах погибшей цивилизации нечисти было больше всего… По крайней мере, Артем никогда не слышал других историй, хотя, как и Каин дедушка, хотел верить, что некоторым городам удалось выстоять. В любом случае неудивительно, что с людьми, которые предпочли крупным лесным общинам жизнь небольшими группами на подступах к городу, приходилось держать ухо востро. С другой стороны, их присутствие обнадеживало: если они жили так близко к Северному, возможно, он был не так опасен?

Не считая редких встреч, два дня их совместного путешествия прошли без особых приключений. К вечеру первого дня Ган, видимо, решил пойти на мировую и попросил Артема почитать вслух, увидев у него в руках «Одиссею». Артем начал читать с дурным предчувствием – про себя он решил, что, если «князь» ищет повода посмеяться, бросится на него – а там будь что будет, но Ган слушал молча, с удовольствием. Слушала и Кая, обхватив руками колени и положив на них голову, – совсем как в мечтах Артема, вот только теперь радости от этого было немного. Спали по очереди, дежуря по двое. Артем был мысленно признателен провидению за то, что Ган и Кая не остаются в палатке один на один, но подолгу не мог уснуть, когда приходил его черед, мучительно вслушиваясь в разговоры за брезентовой стенкой.

Ган сказал, что одного часового маловато с учетом того, что лес становится тем опаснее, чем ближе они подходят к городу. К тому же теперь им следовало опасаться не только нечисти и жителей заброшенных деревень, но и авантюристов-мародеров, которые наверняка шли в город, не боясь последствий, ради того, что там можно было найти – даже пятьдесят лет спустя.

Поначалу, когда на исходе второго дня пути пошел дождь, никто не встревожился – уже скоро собирались разбивать лагерь и готовиться к ночлегу, а дождь казался несильным.

– Через час самое большее прекратится, – уверенно сказала Кая, и Ган с Артемом синхронно кивнули. – Тогда и остановимся.

Однако она ошибалась. Прошел час, потом полтора, а дождь все лил и лил и не становился слабее. Темнело. Ветер подул с такой силой, что несколько раз на их пути, пугая лошадь, падали большие ветки, осыпая старые трещины асфальта грудами сухих иголок. Вдалеке медленно и грозно прокатился первый гром, и Артем вздрогнул, а потом, обернувшись к спутникам, увидел, что это напугало не только его.

– Звучит близко, – пробормотал Ган.

– Тихо! – Артем поднял руку, боясь, что они не послушают, но они замолчали. – Когда в следующий раз громыхнет, молчите. Я посчитаю.

Кая кивнула; Ган, поколебавшись, последовал ее примеру. Дважды Артем считал интервалы между громовыми раскатами, а потом вдалеке, в темнеющем небе, мелькнула и тут же пропала дрожащая молния, похожая на след от удара ножа.

– Приближается, – упавшим голосом сказал Артем. Теперь это было очевидно без подсчетов. – Время еще есть. Одна секунда – один километр. Пока далеко.

– Ладно, – Ган с преувеличенной бодростью махнул рукой. – Пустошь уже близко. На опушке березы, видите? Безопаснее дерева в грозу нет, и они невысокие. Идем?

Кая нервно кивнула.

Они шли быстро, инстинктивно пригибаясь. Раскаты грома приближались – будто на мягких лапах, медленно и сыто, к ним подкрадывался большой и опасный зверь. Справа от них затрещали кусты: мимо, сломя голову, пробежал большой бурый медведь. Возможно, гроза застала его слишком далеко от родной берлоги, и теперь он, не разбирая дороги, бежал домой, слишком напуганный, чтобы обратить внимание на путников. Для Перчинки это оказалось слишком. Загарцевав, она одним рывком вырвала повод из рук Артема. Шлея лопнула, и поклажа соскользнула с ее спины. Оттолкнув Артема в сторону, Ган бросился к ней, пытаясь поймать за гриву, но не успел. Почувствовав свободу, Перчинка заржала, громко и испуганно, и ринулась обратно в лес, не разбирая дороги, ломая ветки на своем пути.

– Блеск, – буркнул Ган, – надеюсь, у нее хватит мозгов вернуться домой. Будет обидно, если она достанется медведю. Давайте, берите вещи, скорее.

Артем почувствовал, как горят уши, и ощутил невольную благодарность за то, что никто не обвинил его в том, что случилось. Возможно, им просто было не до того.