Кая знала, что Саша и Инга спят в лазарете, но не хотела видеться с ними перед отъездом (хотя Артем зашел попрощаться и довольно долго с ними говорил) – почему-то чувствовала, что старшая сестра не будет ей рада. Она не успела спросить Гана, что именно связывало их с Сашей – было ли это детской влюбленностью или выдумкой, больше не имело значения. С того момента, как она сказала Гану, что решила покинуть княжество, он избегал ее, а когда они сталкивались, говорил отстраненно, будто бы не он на протяжении последних пары недель без устали шутил, задирал, рассказывал истории… Как будто не он почти поцеловал ее.

Артем предлагал дождаться утра, но Кая хотела отправиться в путь немедленно, пока решимость была достаточно тверда. Возможно, дело было не только в Гане. Несмотря на странности, она чувствовала, что Агано подошло бы ей – место, в котором жили веселые, сильные люди под предводительством князя, где детей учили и читать, и владеть оружием. Подводя к воротам Перчинку, тяжело ступавшую по гравию и с тоской оглядывавшуюся на конюшню, Кая с трудом отогнала непрошеную картину: взрослая женщина с гривой огненно-рыжих волос въезжает на коне в ворота Агано и улыбается всаднику рядом. Картина была мучительной, и Кая свирепо зажмурилась, предусмотрительно отвернувшись от Артема. Перчинка тревожно прядала ушами, как будто чувствовала, что покидает родной дом надолго – может быть, навсегда. Кае стало ее жаль, и она погладила лошадь по глянцевитой шее.

– Смотрю, вы уже готовы? – Она обернулась и увидела Тошу, улыбающегося Артему. – Жалко, что уезжаете. Мне интересно было с тобой болтать. Может, еще и вернетесь, а? Как сделаете свое дельце.

– Может быть, – Артем улыбнулся улыбкой человека, по ошибке проглотившего кислое. – Было бы здорово.

– Я то, что ты мне про громоотводы дорогой рассказывал, все позаписывал, – заявил Тоша, и лицо Артема просветлело. – Попробуем такое соорудить – полезная штука.

– Желаю удачи. – Артем неловко улыбнулся. – Если получится вернуться, расскажешь. – Его голос совсем чуть-чуть дрогнул на слове «если», и Кая почувствовала невольную гордость. Любой странник знает, что может не вернуться. Теперь это знал и Артем.

– Не сомневайся. – Тоша не разделял упаднических настроений. – И возвращайся. Такие люди, как ты, всегда пригодятся. Ты не думай, что я все время болтал… Я слушал. И, хотя не все понял, некоторые идеи прям очень, очень хорошие. – Тоша перевел взгляд на Каю и неожиданно подмигнул ей. – Я думаю, что и тебе здесь будут рады, – заговорщически прошептал он и хихикнул.

– Спасибо, – буркнула Кая. Ее хорошее настроение, приподнявшее было голову, снова устало рухнуло вниз.

– Не, серьезно. – Тоша не унимался. Он был совершенно невосприимчив к намекам. – Если ты думаешь, что я не в курсе, так кое-что я…

– Тоша, а хочешь, я тебе еще про громоотводы расскажу? Ну, чтобы все точно вышло, – торопливо вмешался Артем. – Пойдем сядем, это две минуты…

Кая была ему благодарна.

– Эй! – Она обернулась и увидела Гана. Ее сердце резко взлетело, а потом камнем упало вниз – как охотящаяся гарпия. Кая не успела подготовиться к его появлению, потому что не думала, что он придет… Но он был здесь, и вряд ли ради Артема.

– Эй, – отозвалась она. Она не сразу решилась посмотреть Гану в лицо, а посмотрев, ощутила острый укол жалости: он был неестественно спокоен, но бледен. Кажется, он был расстроен куда больше, чем считал нужным показывать.

– Что, собрались? Вас всем обеспечили?

– Угу. – На мгновение, глядя в его зеленые глаза, она почувствовала, что хочет сделать что-то, что все исправит. Сказать, что она передумала и остается в Агано? Сказать, что она вернется? Поцеловать его?

Все было одинаково невозможным. Она не могла остаться. Она не могла обещать, что вернется. И она отказалась от права целовать его.

– Ну… это хорошо. – Кажется, Ган не слишком хорошо продумал, что именно будет делать, когда ее увидит. Впервые за все время с момента их знакомства он не знал, что сказать. Возможно, он пришел в последний момент, не удержался? Сердце у нее стучало так, что казалось, даже дежурные на вышке слышат…

– Что ж, тогда прощай, Кая. Удачи тебе, – он помедлил, а потом пошел прочь.

Больше на нее он не смотрел – должно быть, уже жалел, что вообще пришел. Кая смотрела ему вслед, не таясь ни Тоши, ни Артема, позабывших про громоотводы. Она радовалась, что успела нарисовать Гана – несколько раз, хотя ни один из рисунков не получился достаточно хорошим. Однако даже маленького наброска хватило бы, чтобы подстегнуть память, – даже сделанного карандашом одного цвета, второпях и по памяти. Только взгляд на темные линии – а зелень глаз, смуглость кожи и тепло она дорисует сама, в памяти… Позже, когда решит, стоит ли.

Перчинка в последний раз заржала – тонко, жалобно, когда за ними с тяжелым скрипом закрылись ворота, а потом смирилась, понуро опустила голову и прощально взмахнула хвостом.

Артем шел молча – к счастью. Кае нужно было еще несколько минут тишины.

Что бы ни ждало их в Северном городе, слухи внушали опасения. Кая жалела, что Ган так и не поцеловал ее. Она жалела, что не поцеловала его. Прежде чем оказаться в городе, хорошо было бы узнать – каково это. «Или вовсе не встречать его», – шепнул внутренний голос утешительно, но она не хотела слушать.

Он явился спустя пару часов – с рюкзаком и арбалетом за плечами и пистолетом за поясом. Увидев его, Артем понял, что ожидал этого с момента выхода за ворота – было бы странно, если бы такой любитель эффектов не воспользовался случаем. Он явно добился своего: увидев его, Кая побледнела, а потом покраснела. На Артема же вид Гана подействовал примерно как на мягкую кожу столкновение с острым гвоздем. Все надежды на то, что через пару дней Кая забудет про «князя» и станет вести себя, как раньше, а потом они снова сумеют подружиться, рухнули.

Ган не выглядел запыхавшимся, значит, вышел следом за ними или как-то срезал путь. Поймет ли Кая, чего ради Ган дал ей поверить, что больше она его не увидит? Артем почувствовал, как руки сжимаются в кулаки. Ган был одет как человек, готовый к неожиданностям дальней дороги: на ногах – высокие и прочные сапоги, темные волосы убраны со лба обручем, темно-зеленая куртка с большим капюшоном, – плотная и теплая на вид. Под рюкзаком – свернутый спальник и металлическая кружка.

– Что ты здесь делаешь? – Стоило отдать Кае должное, она быстро взяла себя в руки; Артем невольно восхитился бесстрастному выражению ее лица – он сам вряд ли мог бы казаться таким спокойным, почти скучающим.

Ган кивнул Артему и только потом перевел взгляд на Каю – и в этом взгляде было нечто такое, отчего Артем впервые засомневался, что все это время им двигала только поза… Какой бы неприятной ни была эта мысль.

– Ты говорил, что не можешь пойти с нами.

Ган покачал головой:

– Говорил, что не могу отправлять своих людей. – Он широко улыбнулся. Сверкнули зубы, показавшиеся Артему неестественно белыми – должно быть, на контрасте со смуглой кожей. – Но о себе я ничего не говорил.