– Вот что я вам скажу, мистер Дивейн. Преследованием леди Помфри могут заняться другие люди. Другие люди смогут заставить ее понести расплату за свои злодеяния. Но никто, кроме вас, не сможет утешить и успокоить леди Росс.

– Но…

– Послушайте, мистер Дивейн, мне известно, что вы с леди Росс на самом деле не помолвлены.

– Что?..

– Дженел, леди Бланкетт, доверилась мне и рассказала о вашей фиктивной помолвке и поведала о тех обстоятельствах, которые послужили этому причиной. – Видимо, на лице Прескотта было написано крайнее изумление, потому что сэр Ли поспешил продолжить: – Не вините ни в чем эту женщину: просто я внушаю людям доверие, а ей к тому же нужен был кто-то, кому она могла бы излить свои тревоги. Она почувствовала, что на меня можно положиться. Это так и есть. Не беспокойтесь, я не раскрою ваш секрет. Но, отвлекаясь от всего этого, смею вам заметить, что, хотя вы с леди Росс не помолвлены, я вижу, как вы нежно привязаны друг к другу. Ничье присутствие не сможет так облегчить страдания Эдвины, как ваше. И вы никогда себе не простите, если она умрет, а вы в это время не будете держать ее за руку.

У старика на глаза навернулись слезы. Его потухший взгляд выражал глубокую печаль, а его плечи уныло поникли. Проглотив комок в горле, он сказал:

– Я сполна хлебнул горя, мистер Дивейн, но этого уже не выдержу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам не довелось это пережить.

Прескотт сразу же вспомнил о директоре Данне, и боль перенесенной потери с прежней остротой пронзила его сердце. Ему показалось, что сейчас перед ним стоит не сэр Ли, а его старый директор Данн. Потому что будь директор Данн сейчас жив и будь он сейчас здесь, он испытывал бы те же самые чувства, что и сэр Ли. Вне всяких сомнений, он бы посоветовал Прескотту то же самое, что и сэр Ли, и он смотрел бы сейчас на Прескотта с такой же неподдельной заботой и любовью, тревожась за его будущее.

Боль от недавно пережитой утраты смягчила гнев Прескотта. И только страх за жизнь Эдвины как отвратительный червь разъедал его душу.

– Я не могу потерять ее, – прошептал Прескотт. А его взор затуманили слезы. – Я только-только нашел ее… – Охваченный печалью и тревогой, он закрыл лицо ладонями. – Я не хочу снова быть… Я этого просто не вынесу…

Сэр Ли по-отечески обнял Прескотта за плечи.

– Я знаю, что вы не можете ее потерять. Ведь вы ее любите.

Любит? Он ее любит? Прескотт поднял голову и изумленно посмотрел на старика. Неужели то, что он чувствует к Эдвине, – любовь?

Разумеется, он восхищается Эдвиной. Она обладает поразительной способностью вдохновлять его и пробуждать в нем неведомые ему силы. Благодаря Эдвине ему хочется стать лучше, стать более великодушным, добрым и внимательным. Когда Прескотт был с ней, он не притворялся, он был самим собой. Ему не нужно было скрывать свои чувства, и он понимал, что его не осуждают за них. Неужели это… это в самом деле любовь?

Рядом с Эдвиной у Прескотта появлялось ощущение, что у него есть верный защитник, которому не безразличны ни он сам, ни его судьба. Как будто у него появился товарищ, который, что бы ни случилось, всегда на его стороне. Который знает, кто он и какой он, и это его вполне устраивает. Благодаря Эдвине Прескотт больше не был безнадежно одиноким. Но любовь ли то, что он чувствует к ней?

Да, в самом деле, рядом с Эдвиной ему казалось, что все происходящее с ними истинно. Что так и должно быть. Когда они целовались, ласкали друг друга, он чувствовал себя связанным с ней, ощущал себя с ней единым целым.

Впервые в жизни Прескотт не казался себе потерявшим, управление кораблем, плывущим по реке жизни, который неведомо куда несет течение и которому некуда причалить. У Прескотта появилось ни с чем не сравнимое ощущение, что он кому-то нужен. Словно у него есть причал – дом, где его ждут.

Это открытие так ошеломило Прескотта, что он начал заикаться.

– Я… Я п-правда… ее люблю. – А потом более уверенно добавил: – Я в самом деле люблю Эдвину.

– Так ступайте же к ней. А остальное доверьте мне. Я возьму все на себя: свяжусь с властями и сделаю все, чтобы это злодеяние не осталось безнаказанным.

Прескотт кивнул и вытер рукой глаза.

– Если любовь – это когда твое сердце разрывается на части, в таком случае я не уверен, что способен это выдержать.

– Выдержите, если рядом с вами будет любимая женщина. Рядом с любимой вы почувствуете, что вам все по плечу. С ней любая ноша станет легче. Для вас не будет ничего невозможного.

Прескотт резко выпрямился, словно какая-то ужасная мысль вдруг пришла ему в голову. Не менее страшная, чем опасение, что Эдвина может умереть.

– А что, если она не любит меня? Если мои чувства не являются взаимными? Что я могу предложить такой блестящей леди, как Эдвина? У меня нет ни денег, ни титула… Даже имя у меня чужое!

Сэр Ли стиснул руки в кулаки и потряс ими в воздухе.

– Не сдавайтесь! Боритесь за нее! Дали вам это имя при рождении или нет – вы Дивейн. А Дивейны по природе своей борцы.

– Бороться за нее? Что значит бороться?

– Дайте ей знать о своих намерениях. Расскажите о своих чувствах. Пусть она ценит то, что вы готовы сделать ради нее и ради вашего будущего. Дайте ей понять: то, что раньше было притворством, стало настоящим.

– Вы… говорите о браке?

– Конечно! О чем же я могу еще говорить?

Целый каскад противоречивых чувств и эмоций охватил Прескотта.

– Я… я не знаю… Мне раньше никогда не приходило в голову, что я когда-нибудь женюсь…

– Но почему, черт возьми?

– Мысль о женитьбе меня не воодушевляет, сэр. У меня всегда стоит перед глазами неприятный опыт моих родителей.

– Вам не обязательно повторять их ошибки.

В этом-то и заключалась вся ирония – брак с Эдвиной был бы точным повторением ошибок его родителей. Налицо все атрибуты драматической пьесы, скорее трагедии: изысканная леди из знатной семьи выходит замуж за человека не ее круга и в конце концов начинает об этом сожалеть. Потому что, вне всяких сомнений, ее родственники не одобрят этот брак – а отсюда появится целый сонм проблем. Во втором акте героиня убегает от своего недостойного мужа, а затем умирает от постигшего ее разочарования. Ну, не только разочарования, но и от тифа. В последнем акте ребенок, рожденный в этом несчастливом браке, повторяет те же самые ошибки. Дают занавес – и зрительный зал погружается в темноту.

Прескотт очнулся от мучительных воспоминаний. Перед ним вдруг забрезжил лучик надежды. Может быть, все у них сложится по-другому, если они с Эдвиной не поженятся. Если они останутся любовниками – и ничего больше. В таком случае ее семья не будет так категорически возражать. Люди могут сохранять замечательные, нежные отношения без благословения их союза церковью. Может быть, и им это удастся.