Ху Хао отправился в лавку ритуальных принадлежностей, накупил на все деньги золотой и серебряной бумаги и, вернувшись домой, сказал дочери:

– Одним слитком, дочка, дела не поправишь. Преврати-ка всю эту бумагу в слитки, и мы заживем припеваючи.

Юнъэр тотчас же разложила на полу золотые и серебряные бумажки, прикрыла их снятой с себя юбкой, прочитала заклинание, брызнула водой и воскликнула: «Живо!» Когда она убрала юбку – под ней лежали кучи настоящих серебряных и золотых слитков.

При виде такого богатства Ху Хао несказанно обрадовался и стал советоваться с женой:

– Теперь, когда у нас есть деньги, мы можем подыскать в любом месте подходящее помещение и открыть торговлю шелками. Что ты об этом скажешь?

– Мы почти всю зиму голодали и жили на подаяния, и если ты вдруг сейчас откроешь лавку, боюсь, как бы люди не заподозрили неладное, – возразила жена.

– Пустяки, – сказал Ху Хао, – я сначала обойду моих знакомых и расскажу им, что, мол, объявился некий чиновник, которому я в свое время оказал услугу, и ссудил меня деньгами. Потом закуплю у посредника за наличные половину товара, а вторую половину возьму в рассрочку. Будь уверена, никто ничего не заподозрит.

– Тоже верно, – согласилась жена.

В тот же день, одевшись получше, Ху Хао отправился по знакомым рассказывать о благородном чиновнике, а в конце добавлял:

– Хочу открыть небольшую лавчонку. Не поможете ли мне в этом? Половину товара я оплачу наличными, а вторую – возьму в рассрочку.

– Ну, конечно, конечно! – отвечали ему. – Можете на нас рассчитывать!

Так Ху Хао сделался торговцем. Часть товара он приобрел за наличные, за другую часть обязался уплатить в будущем. Однако сделал он это лишь для отвода глаз, ибо надеялся только на Юнъэр. Если покупатель заходил в лавку, просил какого-либо товара, Ху Хао шел к дочери, которая в это время сидела в комнатке позади лавки, и вскоре выносил оттуда все необходимое. Так как товар доставался ему бесплатно, то и продавал он его дешевле других торговцев. Когда его просили уступить побольше – он уступал. К тому же товары в его лавке были самыми лучшими, и потому от покупателей отбоя не было.

Торговля ширилась, состояние семьи росло. И уже вскоре Ху Хао смог нанять в лавку управляющего и двух приказчиков, а в дом – двух служанок. Не прошло и трех лет, как он снова прослыл богачом.

На месте пожарища появился новый дом, ничуть не хуже старого. Кто несколько лет назад не пожелал водить знакомство с обедневшим юаньваем, теперь вновь добивался его дружбы, приходил с поздравлениями и подарками. Одним словом, Ху Хао опять стал уважаемым человеком.

Богатство и бедность, взлет и паденье –

на все небесная воля;

Достаток вдруг из семьи уходит –

выпадает тяжкая доля.

А кто сообщить сегодня возьмется, –

чтобы узнали власти, –

Что вновь обрел богатство богатый,

сумел избежать напасти?!

Видя, что покупатели идут лишь к Ху Хао, другие торговцы только удивлялись:

– Чудеса! Кому что ни понадобится, он тотчас выносит это из внутренних покоев!

Недоумевали и приказчики:

– И почему это наш хозяин не держит товары на прилавках?

А Ху Хао, слушая это, думал: «Я ни разу не закупал товары – все сотворила дочка. Нехорошо, если пойдут кривотолки!»

На следующий день вечером Ху Хао прибрал лавку и пошел ужинать. Когда все сели за стол и выпили по чашке вина, он сказал служанкам:

– Можете идти отдыхать, а мы тут еще потолкуем о домашних делах.

Когда служанки вышли, Ху Хао обратился к дочери:

– Дитя мое, счастье и благополучие нашей семьи зависит только от тебя. Сколько у нас золота, серебра, шелков, счесть невозможно! Управляющий, приказчики, служанки видят, что мы никогда ничего не покупаем, а только продаем, и это вызывает у них недоумение. Поэтому, прошу тебя, не приближайся больше к лавке. Ведь если кто узнает, как мы на самом деле приобретаем товары, беды не миновать.

– Отец, я никогда не вхожу в лавку, лишь изредка слушаю из внутренней комнаты, как идет торговля, – сказала Юнъэр.

– Вот и хорошо, – кивнул отец.

С этого дня они взяли за правило продавать только то, что лежало на полках. Если же покупатель не находил нужного товара, его отсылали к другому торговцу. Юнъэр больше не приближалась к лавке, и Ху Хао успокоился.

Так прошло более месяца, и Ху Хао вдруг подумал:

«Все это время я только тем и занят, что торгую, а о дочке и думать забыл. А ведь за девушками нужен глаз да глаз. Вдруг она ведет себя нескромно и служанки пронюхали об этом? Тут-то бед и не оберешься!..»

И он решил тайком подсмотреть, чем занимается дочь. Заглянул в гостиную – Юнъэр там не было, обошел жилые комнаты – тоже нет. Прошел во внутренний сад – и там нет. Лишь проходя мимо дровяного сарая, он обратил внимание на то, что дверь распахнута.

«Может, она там?» – мелькнуло у него в голове.

Ху Хао потихоньку вошел в сарай и увидел, что Юнъэр сидит на скамеечке, перед нею на полу стоит чашка с водой, а в руках у нее – красная тыква-горлянка.

«Не могла найти себе места получше! – подумал Ху Хао. – Что она здесь делает?»

Ху Хао притаился, чтобы не спугнуть дочь, и стал наблюдать. Между тем Юнъэр открыла горлянку и высыпала на пол сотни две красных бобов и столько же рисовых соломинок, каждую длиной с вершок. Затем прочитала заклинание, набрала в рот воды, брызнула и воскликнула: «Живо!» И тотчас же бобы и соломинки превратились в игрушечных воинов и коней: воины в красных доспехах и шлемах, с красными знаменами и значками; кони – огненно-рыжей масти. Воины вскочили на коней и выстроились рядами.

«Ведь только недавно наказывал ей прекратить занятия колдовством, а она опять за свое! – с недовольством подумал Ху Хао. – Что она еще затеяла?»

А Юнъэр уже взяла белую горлянку и высыпала на пол белые бобы. И все повторилось сначала: войско в белом выстроилось напротив войска в красном.

У Ху Хао все заплясало перед глазами, ему показалось, что он видит кошмарный сон.

Тем временем Юнъэр вытащила из прически золотой гребень и воскликнула: «Превратись!» Гребень тотчас, превратился в драгоценный меч. Тогда девушка взмахнула им в сторону войск и скомандовала: «Сражайтесь!» Оба войска ринулись друг на друга, и завязалось такое ожесточенное сражение, что шум и крики достигли самих небес.

«Хорошо, что я первый это увидел! – в ужасе подумал Ху Хао. – Будь на моем месте кто другой, мне несдобровать. Нет, надо действовать решительно и не смотреть на то, что она моя дочь!»

Он выскочил из сарая, нашел на кухне тесак для рубки мяса и побежал обратно. Юнъэр все еще командовала сражением. Лишь убедившись, что ни одна из сторон не может взять верх, она подала знак прекратить бой и скомандовала: «Исчезните!» Воины и кони мгновенно превратились в бобы и соломинки. Девушка наклонилась, чтобы собрать их и спрятать в горлянки, и в это время Ху Хао взмахнул тесаком. Голова отделилась от туловища, и мертвое тело рухнуло на пол.