Дмитрий, — перешёл на более вежливые слова и интонации профессор. — Умоляю — снимите маску.

Я оценивающе рассмотрел его. Он говорит правду — умоляет.

— Тому быть так, — изрёк я и решительно снял маску.

Вопреки опасениям, мышечная масса не стала стремительно таять, но я отметил про себя, что этот процесс начинается и завершится ближе к обеду. Вещи, не успевшие преобразоваться в нечто иное, более подходящее образу, превратились в рванину, но это был временный реквизит, поэтому не жалко.

— Теперь можешь нормально говорить? — поинтересовалась бабушка.

— Могу, — ответил я. — Но чувство всемогущества подевалось куда-то…

— Туда ему и дорога — к остальным ложным ощущениям, — махнула рукой бабушка.

— Оно не ложное, — вздохнул я. — Но не суть. Теперь мы счастливы?

— Не знаю, каково нам будет уживаться с мужикастым сексистом в одной квартире, — произнесла бабушка. — Но если твои силы будут достаточны для противостояния мертвецам, то сексизм — это малая цена.

— Всё было настолько плохо? — не совсем понял я. — Мне казалось, что я говорю правильные и разумные вещи…

— То есть ты действительно считаешь, что Ани запрещено говорить без твоего разрешения? — уточнила Агата Петровна.

— Нет, я так не считаю, но… — заговорил я.

— Ты вёл себя как какой-то чрезмерно уверенный в себе самец… — перебила меня Ани.

В её голосе было невнятное осуждение и… нечто непонятное. Ей что, понравилось такое обращение?

— Ладно, спектакль окончен тотальным успехом! — хлопнула в ладони бабушка. — Расходимся по своим местам — у нас уйма работы!

— Да, пойду-ка я наконечники вытачивать… — пробормотал Антон Борисович и направился к выходу.

Насколько я знаю, община моей бабушки не стала старательно искать огнестрел, которого в городе хоть и полно, но патронов к нему кот наплакал, а совершила незначительный дауншифтинг, то есть возврат к истокам — в ходу теперь копья, топоры, а у кого-то даже мечи.

Копья они делают из прутьев арматуры, обтачивая их до четырёхгранной формы с игольчатым наконечником. Логика здесь в том, чтобы создать как можно меньшую площадь соприкосновения наконечника с плотью — расширение раны для большего поражающего эффекта не нужно, ведь зомби не чувствуют боли и не истекают кровью. Но кое у кого я видел копья из черенка от лопаты и кухонного ножа. В самом начале, пока я задыхался в пороховом дыму, они извращались и экспериментировали с холодным оружием.

Топоры у них тоже мало напоминают плотницкие. То есть это и есть некогда плотницкие топоры, но их обрезают от лишней массы болгаркой или на станке, оставляя лишь узкое лезвие, превращающее инструмент в специализированное оружие. Когда головка топора малоразмерна и легка, махать таким топором гораздо легче.

Мечи тут тоже есть, но у единиц — во-первых, подходящего материала мало, а во-вторых, никто не умеет делать нормальные мечи. Гораздо перспективнее выглядит поиск чего-нибудь уже существующего, например, наградных сабель и шашек. Маловероятно, конечно, найти такое, но всё же, это лучше, чем пытаться фрезеровать болванки и выпускать жалкие подобия настоящего оружия. А ещё у нас куча музеев. Даже я, мельком оглядевший Эрмитаж, был впечатлён количеством сабель, мечей и доспехов. И это, я считаю, веский повод сходить туда ещё разок, но уже с группой носильщиков.

— Бабуль, нам надо поговорить, — сказал я.

— Идём на улицу, перекурим и переговорим, — предложила Агата Петровна.

— Ани, ты не обижаешься на меня? — повернулся я к своей фанатке.

— Нет, что ты, — заулыбалась она. — Я ведь знаю, что это был совсем не ты.

— Я бы не была в этом настолько уверена, — сказала своё слово бабушка.

Вот всегда она так. Но что поделать? Такой она человек…

— Идём, — позвал я Ани.

Выходим на улицу и наблюдаем, как члены свежеобразованной общины расходятся по своим рабочим местам. Кто-то двор мести, кто-то на склады, кантовать провизию и материальные ресурсы, а кто-то на крышу, охранять.

— Кто же у вас такой предприимчивый, что аж бетонные трубы так ловко расставил? — поинтересовался я, приняв из рук бабушки пачку сигарет.

У меня даже руки стали больше — тонкие кисти бабушки выглядели крошечными, если сравнивать. И это только «необычный» потенциал… А что будет при «редком» или «эпическом»?

Невольно веришь в то, что можно будет метать молнии из рук и лазеры из глаз… А из задницы раскаты грома, ха-ха!

— Это у нас Павлик постарался, — ответила Агата Петровна. — Помнишь того милого мальчугана из первого подъезда?

Это для неё он мальчуган, а для меня это сверстник, правда, он умственно отсталый. Приобрёл он эту отсталость в результате травмы головного мозга, полученной на стройке стадиона в четырнадцатом году.

Его мама, Марина Игоревна, регулярно выводила его гулять, мне его было безумно жалко, поэтому, как только у меня стало очень хорошо с деньгами, я начал им помогать, где-то продукты прикуплю и занесу, где-то медицинские расходы покрою…

— Помню, — ответил я.

— Возможно, один из немногих людей, кому ты реально помог, — произнесла бабушка. — Павлик сумел забить напавшего на его мать мертвеца табуреткой, за что был вознаграждён сверхспособностью «Физическое усиление» с «редким» потенциалом. Маришка похвасталась накануне, что Павлик начал лучше разговаривать, но это, я думаю, следствие того, что он не устаёт биться с мертвецами.

— Значит, он просто брал и тягал здоровенные бетонные трубы? — недоверчивым тоном спросил я.

— Тогда ему такое было тяжеловато, но по силам, — предельно серьёзно ответила Агата Петровна. — Сейчас он очень силён и умнеет с каждым днём — хороший мальчик, способный.

Не ожидал вот, что сыном бабушкиной подруги для меня когда-нибудь станет Павлик…

— Ага, — кивнул я. — Итак, перейдём к обсуждению интересующего меня вопроса.

— Давай, — согласилась бабушка.

Ани внимательно слушала и жадным взглядом рассматривала моё тело. Хоть на улице прохладно, но мне, почему-то, было тепло. Видимо, в образе Тесея мне никогда не будет холодно.

— Я посмотрел на ваше оружие — это какой-то несмешной анекдот, — начал я. — Надо обзавестись чем-нибудь приличным и я знаю такое место.

— Эрмитаж, — догадалась бабушка.

— Не слишком ли далеко? — обеспокоенно спросила Ани.

— Другие музеи, где можно достать оружие, увы, ещё дальше вглубь территории зомби, — вздохнул я с сожалением. — Музей военного костюма на 3-й Советской, а больше я музеев, где есть хоть что-то, похожее на оружие, не знаю.

— Нет, только Эрмитаж, — вздохнула Агата Петровна. — Выходить надо сегодня.

— Кстати, вам не попадалось особое оружие? — поинтересовался я. — Ну, такое, выпадающее будто бы из мертвецов?

— Попадалось, но очень редко, — ответила бабушка.

Ани загадочно промолчала.

— И что, стоит ли овчина выделки? — спросил я.

— Определённо, стоит, — кивнула бабушка. — Кое-кто уже обзавёлся хорошими вещами, например, у Василия, который из третьего подъезда, есть стальной