«Ого, – мысли Купера были наполнены отвращением, рефлекторно сделавшим его пребывание в сети более заметным, – машины, питающиеся жизнью! Семейка злых фей представляет Лалловё Тьюи. Кибернетическая королева с телом китайского дракона, мечтающая сожрать сочную сердцевину Неоглашенграда. Чего еще мне, мать его, ожидать?»

Расслабив духовные мышцы, которыми он, как только что осознал, все же обладает, Купер протянул щупальце своего «я» и коснулся одного из узлов – вивизисторов, – заглянув внутрь. Там он увидел крошечного человечка с крыльями мотылька и шелудивой, выпадающей синей шерстью, нанизанного на стальную иглу. «Пикси», – понял/узнал/осознал Купер, воспользовавшись взломанными им воспоминаниями королевы. А если быть точным – очень больной пикси. Крошечные ручки сжимали пронзившую тело булавку, маленькие коготки на кончиках пальцев растрескались в попытках вытащить ее.

«Мне так жаль, человек-жучок. – Купер говорил с существом так же непринужденно, как если бы все еще имел голосовые связки. – Я мало что понимаю, но обещаю помочь тебе всем, чем смогу».

Пикси вздернул голову, устремив взгляд в ту сторону, откуда исходил сигнал. Его пылающие огнем глаза были полны ненависти и агонии, смешанных в равных пропорциях. «Да ведь это же не пленники, – сообразил Купер. – Они – добровольцы!»

– МОя корОлева! ПОстОрОнний 1Знутри царст1Зенн0г0 кОрпуса! – завизжал пикси в окружающие его приборы и задергался на игле. – ПерелОмайте ему кОсти мОлнией, пока Он не 0тклю4ился::сбежал!

Купер поспешил отпрыгнуть, если, конечно, это понятие применимо к электрическим существам. В нем вдруг начал просыпаться былой оффлайновый страх, и Купер стал искать способ сбежать из чудовищных систем неорганического тела Цикатрикс. И как только это пришло ему в голову, все вивизисторы сбросили с себя оцепенение, наполнявшее их сознание туманом безумия, в котором звучала поэзия забвения, и затянули мерзкую песню, призывающую всех пикси к оружию.

«Дерьмо, дерьмо, дерьмо!» Купер чуть не умирал от страха, грохоча образом своих кулаков по образу той темницы, где оказался. Заточенный где-то за многие миры от собственного тела, внутри панциря злобной и чудовищной королевы фей, где существовал лишь как информационный след в практически закрытой компьютерной сети, узлы которой состояли из умирающих волшебных существ, Купер наконец нашел свой лозунг.

И этим лозунгом было: не имеет значения то, что миры возводили по чертежам безумцев. Сам он не был скроен по той же мерке. Разве не несокрушимая логика была его единственным достойным упоминания качеством, если верить Леди? Шаманические способности в ее глазах представали вовсе не настолько впечатляющими, зато ее поразила прочность его разума.

Цикатрикс вскинулась, поднявшись на хвосте на дюжину ярдов, – хитиново-графеновая кобра, готовая ужалить. Вместо того чтобы что-то произнести, она зашипела – оглушительный звуковой поток, состоящий из одной лишь первобытной ненависти.

Купер принял к сведению этот жуткий звук, но сохранил самообладание.

«Интересно, что бы я мог предпринять и куда бы мог отправиться, будь я электрическим шаманом, которому только его суперсилы не дают обосраться?»

– Что за ветер бушует в наших цепях? – Цикатрикс ударила себя когтями в грудь, обращаясь к своим вивизисторам вслух на тот случай, если в ее тело и в самом деле проник незваный гость. – Если вы, капризные гоблины, опять дурачите нас ложной тревогой, мы будем посылать через ваши тела мегавольты тока, пока ваши глаза не полопаются, словно спелые томаты в жиру запеченного младенца.

Королева склонила рогатую бронированную голову и снова принюхалась. По ее лицу расплылась лукавая улыбка – женские черты в оправе драконьего черепа. Соединив столь непохожие руки, она пообещала:

– Привет-шмивет, проказник. Я тебя в глазки оттрахаю из своей рельсовой пушки.

Купер постарался замереть настолько, насколько на это способен сигнал, пытаясь обдумать ситуацию, в которой оказался. Думать следовало быстро. Внутри тела королевы он только и мог, что играть с ней в прятки, и при этом понятия не имел, что она может сделать с его душой, если сумеет ее все-таки поймать – если это, конечно, возможно, – поэтому наиболее привлекательным казалось немедленное бегство. Но куда? И как? Стучать электрическими кулаками по прутьям клетки было бессмысленно, а вивизисторы образовывали замкнутую систему, не ведущую никуда.

«А вот это, пожалуй, не так, и именно потому тревожит ее. Система-то если и закрытая, то вовсе не в том смысле, в каком бы ей хотелось».

Королева ведь беспокоилась из-за других вивизисторов? И как же она их чувствовала даже в других мирах, хотя не понимала, как это возможно? Если королева способна на это, то способен и Купер? И, что важнее, мог ли он воспользоваться этой связью, чтобы сбежать? Если под Неоглашенградом спрятан вивизистор, есть ли возможность отправиться к нему?

Купер вновь потянулся к лохматому пикси с яростными глазами и ощутил, как тот передает моторные сигналы, управляющие движениями Цикатрикс: разгибание колец, сжатие когтей, облизывание жутким языком металлических зубов. Купер проследил за этими сигналами, пытаясь ощутить все ближайшие вивизисторы. Один из них отвечал за работу необходимых нервных систем, передавая сенсорную информацию в сознание королевы: свет от глаз к мозгу, прикосновения от кожи к мозгу, звук от ушей к… звук!

Внезапно Купер услышал их все, каждый вивизистор в теле королевы – их там были десятки, пронзительный хор воздуха и тьмы; громче всех вопили самые недавние дополнения, в то время как более старые устройства, чьи обитатели дышали из последних сил, звучали вяло. Вавилонское столпотворение. Как она вообще могла работать, когда внутри нее раздавалось так много умирающих голосов?

Купер отодвинул гомон королевских вивизисторов на задний план и прислушался к остальным – находящимся вне, но все же как-то подключенным к общей сети. В большинстве своем они находились так далеко, что он едва мог их слышать. Они были рассеяны по разным мирам незначительными скоплениями – Купер не стал утруждать себя их отслеживанием, – но один сигнал звучал обособленно в общем хоре, хотя тоже был приглушен разделяющим их расстоянием, но Купер все равно смог ощутить всю его необъятность. Голос гигантского вивизистора нельзя было спутать ни с чем, он пел так нежно… и излучал покой.

И тогда Купер прыгнул. Во всяком случае, это воспринималось им как прыжок – он бросился навстречу песне о мире, молясь всем подлинным и ложным богам, что сейчас наблюдали за ним, заготовив для своих комментариев к его провалу картинки с названиями вроде popcorn.gif.