– Я его возьму в саду, – внезапно решил Фандор, – в это время там мало народу, и никто не увидит, как я его схвачу за шиворот…

Через сорок пять минут Фандор действительно был в Ботаническом саду.

К этому времени он уже частично потерял свою улыбчивую невозмутимость, он ворчал, глухо ругался и казался разгневанным!

Фандор понимал, что его обвели вокруг пальца! Сорок минут назад он еще наступал Зизи на пятки, он прекрасно видел грума, намеревался его задержать, а затем внезапно парнишка исчез, смылся, испарился, не оставив Фандору и намека на место, где он мог бы находиться!

– Однако он ведь не поднялся на небо! – не переставал ворчать Фандор. – На углу этой аллеи он был передо мной, значит, он спрятался или в этом здании, или в этих массивах. Но здание закрыто, а в массивах никого нет!

Выбившись из сил, обшарив все, Фандор обратился к сторожу:

– Вы никого здесь не видели? Вы не заметили мальчишку, одетого в старую ливрею каштанового цвета, с жокейской шапочкой на голове, старающегося скрыться?

Задавая вопросы, Фандор мельком показал сторожу удостоверение агента Сюртэ, «глазок», как его называют в народе, которым его снабдил Жюв.

Сторож покачал отрицательно головой:

– Нет, господин инспектор! Я никого не видел, абсолютно никого! Да, впрочем, где бы мог спрятаться мальчишка? За массивами? Там бы его увидели! Музей закрывается в пять часов… И, честное слово, других мест здесь нет!

– А что там вдали? – спросил Фандор.

– Ров с медведями, господин инспектор, ваш мальчик там не спрячется, не так ли?

– Нет! – ответил раздосадованный Фандор. – Однако, надо посмотреть.

Журналист вместе со сторожем подошел ко рву с медведями. Он склонился над балюстрадой и раздосадованно пожал плечами: во рву находился одинокий медведь, привалившийся к стене, который глухо рычал…

– Если бы ваш беглец спрыгнул к Мартину, – пошутил сторож, – держу пари, он прежде всего позвал бы на помощь. Черт подери, эти звери выглядят довольно-таки неприветливо!

На что Фандор раздраженно ответил:

– Разумеется! Но тем хуже для него! Этот сорванец все равно от нас никуда не денется. Извините за беспокойство, до свидания.

Фандор поклонился и удалился…

В это же самое время Жюв вернулся к себе домой. Он опустил ставни на окнах своего рабочего кабинета, зажег лампу и повернул одно кресло против света, а другое, которое он, очевидно, приготовил на случай визита, он, наоборот, расположил таким образом, чтобы на него падал свет.

Визит не заставил себя долго ждать. Точно в половине одиннадцатого Жюв оказался наедине с Валентиной де Леско, которую он в тот день вызвал пневматической депешей.

– Вы хотели меня видеть, мсье? – спросила Валентина, когда Жюв пододвинул к ней кресло, на которое падал яркий свет. – Вы хотели мне что-то сообщить? Может быть, вы отыскали вора, укравшего мой кулон, или захотели объяснить, что представляет из себя явление Жапа?

– Мадам, – резко ответил Жюв почти дерзким тоном, – я ничего этого не установил, но зато узнал, кто убил вашего дядю Фавье.

При этих словах Валентина ужасно побледнела…

После смерти дяди молодая женщина жила в страхе, разумеется, вполне объяснимом.

Валентина узнала от своего мужа такие абсолютно невероятные подробности, что каждый раз, как она вспоминала об этом, ее охватывал сильный страх…

Барон де Леско утверждал, что действительно он поднялся в коляску, именно он позвал дядю Фавье, но что было дальше, он не помнил!

– Я не знаю, что произошло потом, – заявил он. – Как только я занял место в этом проклятом фиакре, я сразу же заснул под действием какого-то сильного снотворного, так как я не помню даже, как полицейские нашли меня и задержали на берегу Сены. Также я совершенно не знаю, почему говорил «Жап, Жап»… хотя свидетели показывают, что я произносил эти слова!

И вот Жюв утверждал, что он узнал что-то новое об этой невероятной истории!

– Боже мой! – воскликнула Валентина. – Быстрее говорите, мсье! Я умираю от нетерпения! Вы сказали, что открыли, кто убил моего бедного дядю! Говорите, говорите! Ведь это Гаду, верно?

– Вы хотите узнать, мадам?

– Конечно!

– Хорошо, я должен вам сообщить, что у Гаду была сообщница, подлинная виновница… так как это она подготовила и задумала преступление… Вы догадываетесь?

– Нет!.. Но говорите же, говорите!

Жюв откинулся назад. Он медленно произнес:

– Женщина, которая подстрекала к убийству господина Фавье, женщина, которая постаралась завлечь его в западню, женщина, которая, одним словом, явилась причиной его смерти, это…

– Кто? – прошептала Валентина.

– Это вы, мадам!

И в этот момент Жюв вытащил из кармана револьвер, который он нацелил на Валентину, как будто ожидал, что прелестное создание бросится на него.

Однако при заявлении Жюва Валентина почти потеряла сознание.

Какое-то мгновение она не отвечала, как бы уставшая, уничтоженная чудовищным обвинением, которое только что было высказано, но потом возмущенно запротестовала:

– Но это глупо, мсье, то, что вы говорите! Вы не можете верить подобной вещи? Вы не можете обвинить меня в убийстве? Я, я убила своего дядю! Ах! Это чудовищно!..

– Я такого же мнения! – холодно заметил Жюв.

– Но почему же вы обвиняете меня, Боже мой! – воскликнула Валентина. – Как могли вы меня подозревать?..

– У меня есть доказательства, мадам…

– Доказательства! Невозможно!

– Допустим, предположения, но мое убеждение почти незыблемо…

Так как Валентина, онемевшая от ужаса, умолкла, не способная отвечать, Жюв продолжал:

– Ну, мадам, давайте рассуждать! Ваш дядя Фавье был, не правда ли, неимоверно богат, и две недели тому назад вы учли возможность стать законной наследницей, так как являетесь его единственной родственницей?..

– Но, мсье, это не основание!

– Да, мадам, это основание! Смерть вашего дяди должна была вас обогатить. Итак, признайте, что это уже серьезное основание. Но есть и посерьезнее! Я мог бы понять, что вы с нетерпением ожидали кончины вашего родственника, но еще лучше я понимаю, что именно вас заставило поторопить ее, совершив убийство!.. Вы слушаете меня, мадам?

– Мне кажется, что я вижу чудовищный, кошмарный сон!

– Увы, мадам, это не сон! Есть еще кое-что во всем этом, говорил я себе, и вот почему. Я убежден, мадам, – ваш дядя Фавье жил бы еще, если бы вы не узнали, как это узнал я сам вчера во время расследования, что у него возникло намерение изменить свое завещание, оставив большую часть, а, возможно, даже и все имущество в пользу своей любовницы, некой Шоншон, с которой он недавно познакомился… Вы теперь понимаете, мадам, я думаю, ход моих мыслей и почему они пришли в голову? Вы и ваш муж сказали себе…