– Правда? – широко раскрыла она глаза. – Что в нем написано?

– В ту ночь, когда арестовали Уоллеса, он незаметно бросил на землю маленький сверток, который прятал в руке, – бедняга Уилл был связан, как ты и сказала. Когда его увезли, я нашел сверток – сложенный в несколько раз пергамент, который ты описала. Исабель, об этом после смерти Уоллеса знал только я.

– Пергамент все еще у тебя? – взволнованно спросила девушка.

– У меня.

– Что это?

– Письмо епископа Ламбертона, адресованное Уоллесу. Епископ сообщает, что заключил с Робертом Брюсом тайное соглашение о взаимопомощи и совместных действиях против англичан, и приглашает к нему присоединиться. Об антианглийской позиции Шотландской церкви хорошо известно, но из письма ясно, что ее разделяет и граф Каррик, который не прочь поддержать вождя повстанцев.

– Святые угодники! – воскликнула девушка. – Если бы это письмо попало в руки англичан, надеждам Брюса на трон пришел бы конец, как и его жизни, а будущее Шотландии оказалось бы под угрозой.

– Да, – кивнул Линдсей. – Вот почему я не решился отослать пергамент ни епископу, ни Брюсу, а оставил у себя: ведь по дороге англичане могли его перехватить. Я действительно решил хранить тайну царственного льва как зеницу ока.

– Наверное, ты просто кладезь секретов… – задумчиво протянула девушка, и между ее тонких черных бровей залегла морщинка.

– Верно. Мне просто некому их рассказывать: я мало кому доверяю. Да кто меня станет слушать, кто поверит предателю?

– Я тебе верю, – убежденно сказала Исабель. – А вот ты мне нет.

Пытаясь разобраться в своих чувствах, он несколько мгновений всматривался в ее тонкое, с резкими тенями лицо, освещенное теплым светом очага. Что он испытывает к прекрасной прорицательнице? Благоговение? Да. Уважение? Безусловно. Внезапно Джеймса пронзила ошеломляющая догадка: он любит Исабель, в этом нет никакого сомнения! Но мгновенную радость тотчас затмила боль. У его любви не было будущего.

– Ты ошибаешься, – сказал он. – Я тоже тебе верю.

Девушка молча прижала ладонь к его обнаженной груди, и он испугался: вдруг она почувствует, как неистово бьется его сердце?

– Если ты и вправду мне веришь, тогда расскажи, почему называешь себя предателем, – попросила она. – Мне странно это слышать от такого благородного человека, как ты.

Джеймс вздохнул и задумчиво почесал лоб. Может быть, и впрямь пора облегчить душу, столько времени изнывавшую под бременем его постыдной тайны? Пусть Исабель узнает, какой он на самом деле «благородный»!

– Хорошо, – решился он, хотя внутри у него все переворачивалось от ужаса. – Дело было так: попав в плен к англичанам, я оказался в Карлайле.

– Да-да, ты уже рассказывал, – кивнула девушка. – Ты освободился летом.

– Меня держали вместе с другими пленными шотландскими дворянами, но летом, когда часть из нас повезли на север, я бежал из-под стражи, а вот Маргарет осталась, и Ральф Лесли забрал ее в Уайлдшоу.

– Помню, помню: тебе обязательно нужно ее освободить, – нетерпеливо прервала его Исабель. – Но это похвальное желание не делает тебя предателем.

– Слушай дальше – и все поймешь. Пока я сидел в тюрьме, король Эдуард потребовал, чтобы четверо дворян, владельцев замков, включая и меня, подписали один документ. В случае отказа нам грозила смертная казнь, поэтому документ мы подписали, но решили ни за что его не выполнять. Позднее троих выпустили на свободу, а меня передали Лесли. Ему приказали меня отпустить, поскольку англичане надеялись, что я выполню требование, о котором говорилось в подписанном мной пергаменте. Однако Лесли не послушался своих английских хозяев, рассчитывая подольше насладиться моим унижением, и отправил меня под конвоем в Уайлдшоу. Разумеется, едва мы вошли в лес, как я сбежал.

– А что это был за документ?

Поколебавшись, Линдсей все-таки произнес слова, которых так страшился:

– Обязательство… выследить Уоллеса и доставить его в Англию….

– Я никогда не поверю, что ты подписал такое обязательство! – горячо воскликнула девушка.

– Но я подписал, – буркнул он и отвернулся.

– Ты сказал, что подписались еще трое. Что, они не выполнили обещание?

– Они – нет, а я выполнил, – Линдсей тяжело вздохнул, глядя на пламя в очаге. – Я привел к Уиллу тех, кто его арестовал.

– Нет, Джейми, это неправда!

– Правда. Вернувшись на утес, я разузнал, что Уоллес скрывается в лесу к северу отсюда, и направился к нему, переодевшись пилигримом. Но за мной, по всей видимости, следил кто-то из людей Лесли… Господи, если бы я догадался об этом, то ушел бы от слежки, запутал следы. Но я, ни о чем не подозревая, привел Лесли прямо к его убежищу! Когда прошел слух, что Уилла хотят арестовать, я бросился к нему, но вокруг лесного домика, в котором он прятался, уже было полно солдат… Я так спешил к нему на помощь, как будто от этого зависела моя собственная жизнь, но все равно опоздал…

Линдсей умолк, горестно покачав головой.

Исабель наклонилась к нему и, найдя рукой его лицо, с нежностью провела тонкими пальцами по скуле, губам, подбородку.

– Ты не предавал Уоллеса, Джейми, – прошептала она.

– Нет, предал. – Он закрыл глаза, и его лицо исказилось выражением невыносимой муки. – Я привел мерзавцев прямо к Уиллу! Не будь меня, он остался бы в живых…

– Не кори себя, ты не предатель. Мы оба пытались его спасти, но он погиб, потому что так было предначертано свыше.

Линдсей нахмурился и крепко сжал губы. Он столько времени считал, что своим безрассудством, неосторожностью и самообольщением погубил друга, так долго растравлял свою рану, что теперь ему было нелегко поверить в свою невиновность.

– Джейми, – проговорила Исабель, – помнишь, я упомянула о втором пергаменте, который вдруг стал чистым? Должно быть, это подписанное тобой обязательство.

– Я не понимаю… Почему пергамент стал чистым? Мы подписали его черной тушью.

– Я видела, что написанное исчезло. Чистый пергамент – символ твоей невиновности, Джейми. Уоллеса предал кто-то другой.

В ее голосе и прикосновениях было столько ласки и тепла, что броня, в которую Линдсей заключил свое ожесточенное сердце, растаяла, как воск. Джеймс хотел сказать что-то в ответ, но не смог, у него перехватило горло.

– Он погиб, потому что так было предначертано свыше, а судьбу не дано изменить никому… – тихо добавила девушка.

– Я хотел рассказать тебе кое-что еще, – хриплым от сдерживаемых слез голосом сказал горец и замолчал, стараясь справиться с собой.

Исабель тоже молчала, и Линдсей мысленно поблагодарил ее за это. О, теперь он верил ей всей душой.

– Когда Уоллеса увозили, я пытался… – медленно подбирая слова, продолжал он, – пытался его убить…