В кабинете разведчиков будущего меня встретил Клаузевиц, ныне член Совета навигаторов. Он вручил мне официальное письмо с предложением принять высший в Городе ранг. Письмо называло и имена выдвинувших мою кандидатуру – самого Клаузевица и Макгамона.

– Благодарю за честь, – ответил я. – Но принять ее я не могу.

– Вы нам нужны, Гельвард. Вы один из опытных гильдиеров.

– Не спорю. Но мое место у моста.

– Вы принесете больше пользы здесь.

– Не думаю.

Клаузевиц доверительно отвел меня в сторону:

– Совет создает рабочую группу для переговоров с терминаторами. Мы хотели бы, чтобы вы вошли в нее.

– Какие могут быть с ними переговоры? Подавить их, и все!

– Нет, нет… мы намерены найти разумный компромисс. Они требуют, чтобы мы отказались от перемещения Города и перешли на оседлый образ жизни. Мы склонны прислушаться к ним, но лишь отчасти, и отказаться от моста.

Я смотрел на него с недоумением, наконец решительно сказал:

– Никогда не стану участвовать в подобной сделке.

– Вместо моста мы построим корабль. Естественно, не столь сложный, как Город, – меньших размеров и более простой конструкции. Лишь бы переправиться на противоположный берег, а там – возведем Город заново.

Я вернул ему письмо и направился прочь.

– Нет и еще раз нет. Это мое последнее слово.

3

Я решил покинуть Город без промедления, вернуться на север и провести новую разведку реки. Сообщения моих коллег, ездивших вдоль берега, сходились на том, что он нигде не закругляется и, следовательно, то действительно река, а не озеро. Озера можно обогнуть, реки – хочешь не хочешь – надо пересекать. Однако я все время возвращался мыслями к предположению Леру, единственно обнадеживающему предположению, что противоположный берег удастся различить, как только река приблизится к оптимуму. Я хватался за эту гипотезу как за соломинку – если бы мне удалось засечь тот дальний берег, отпали бы все и всякие возражения против моста…

Я шел по Городу, сознавая, что обязан подкрепить свои слова и намерения конкретными поступками. Я чувствовал, что мост стал для меня делом жизни, что именно ради него я вступил в конфликт с теми, без чьего благословения его было не возвести, – с членами Совета. В определенном смысле я оказался теперь предоставленным самому себе, никем не понят, никому не в радость. Если Совет придет к компромиссу с терминаторами, мне волей-неволей придется с этим примириться, но в данный момент я не видел альтернативы: мост был единственным выходом из тупика, пусть даже неосуществимым.

Мне вспомнилась фраза, брошенная когда-то Блейном. Он заявил, что Город – это скопище фанатиков, и я не понял его тогда. Он пояснил, что фанатик – это человек, который не сдается даже тогда, когда на успех не осталось никаких шансов. Если разобраться, Город борется, не имея шансов на успех, со времен Дистейна, и за спиной у нас уже семь тысяч достоверно пройденных миль, ни одна из которых не досталась нам даром. Выжить в опрокинутом мире, говорил Блейн, человек не может и не должен – и тем не менее Город прожил семь тысяч миль и собирается жить еще.

Вероятно, я унаследовал фанатизм от далеких предков, но мною владело чувство, что именно во мне сохранилось исконное стремление горожан уцелеть любой ценой, и сосредоточилось оно для меня в строительстве моста, какой бы безнадежной ни выглядела эта затея.

В коридоре я столкнулся с Джелменом Джейзом. Ему доводилось выезжать на север лишь изредка, и он субъективно стал на много миль моложе меня.

– Куда направляешься? – окликнул он.

– На север, – ответил я. – Здесь мне делать нечего.

– Ты что, не слышал о митинге?

– Каком еще митинге?

– Терминаторы созывают митинг.

– И ты идешь к ним?..

В моем голосе, надо думать, прозвучало такое неодобрение, что Джейз начал защищаться:

– Да, иду. А почему бы и нет? Они впервые решились выступить публично.

– Ты что, с ними заодно?

– Ничуть не бывало. Но я хочу послушать, что они скажут.

– А если они убедят тебя в своей правоте?

– Вряд ли.

– Тогда зачем идти?

Джейз помолчал и спросил:

– Ты что, Гельвард, окончательно утратил всякое чувство объективности?

Я открыл было рот, намереваясь возразить, но… прикусил язык. В самом деле, может, он и прав.

– Ты считаешь, что единственно возможная и правильная точка зрения только твоя?

– Нет, не считаю. Но тут не может быть никаких споров. Они неправы, и ты знаешь это не хуже меня.

– Из того, что человек неправ, еще не следует, что он дурак.

– Джелмен, – взмолился я, – ты же побывал в прошлом. Тебе известно, что там творится. Тебе известно, что довольно Городу остановиться – и его неизбежно снесет туда движением почвы. Какие же могут быть сомнения в том, что нам делать?

– Да, все это мне известно. Но терминаторов поддерживает значительная часть горожан. Мы обязаны хотя бы выслушать их.

– Они – враги безопасности Города!

– Согласен. Но чтобы одолеть врага, его надо хотя бы знать. Я иду на митинг, поскольку они впервые решились в открытую высказать свои взгляды. Я должен знать, с кем мне предстоит сражаться. Если мы намереваемся преодолеть эту реку, то перевести Город на другой берег будет поручено мне и таким, как я. Либо у терминаторов есть альтернатива, и тогда я хочу ее выслушать. Либо у них ее нет, и тогда я хочу в этом убедиться.

– И все же я отправляюсь на север, – упрямо твердил я.

Мы с Джейзом еще поспорили, но в конце концов пошли на митинг вместе.

Миль пять-десять назад работы по восстановлению яслей, и без того вялые, были приостановлены. Широкая стальная площадка опорной рамы, оголенная после расчистки пожарища, открывала с трех сторон широкий вид на окрестный ландшафт, а с четвертой, северной, примыкала к уцелевшим городским постройкам. Здесь уже успели возвести леса, которые и служили трибуной для ораторов.

Когда мы с Джейзом выбрались из городских теснин на площадку, там уже собралось немало людей. Я даже удивился, откуда их столько взялось: число постоянных обитателей Города заметно сократилось за счет тех, кто посменно работал на строительстве моста; и тем не менее на митинг пожаловали, по моей скромной оценке, три, если не четыре сотни горожан. А ведь пришли, надо полагать, не все? Не говоря уже о занятых на мосту и у реки, тут не могло быть навигаторов, должны были найтись – не чета мне – и принципиальные гильдиеры…

Митинг уже начался, толпа довольно безучастно внимала оратору. Выступавший был из службы синтеза, он посвятил свою речь главным образом описанию окружающих Город в настоящее время природных условий.