Прежде чем он успел погрузиться в более глубокие раздумья на эту тему, Инеж поцеловала его в щеку, Нина показала стене с плакатами о розыске один очень интересный палец, а Джеспер остался ждать половины десятого в гробнице, наедине с угрюмым Кювеем и нервным Матиасом.

Кювей начал доставать из рюкзака и складывать обратно свои блокноты.

Джеспер сел за стол.

– Тебе нужны все блокноты?

– Да, – сухо ответил он. – Ты бывал в Равке?

«Бедный парень. Он явно напуган», – подумал Джеспер.

– Нет, но с тобой будут Нина и Матиас.

Кювей взглянул на дрюскеля и прошептал:

– Он очень суровый.

Джеспер хохотнул.

– Я бы не назвал его весельчаком, но у него имеется несколько хороших качеств.

– Я тебя слышу, Фахи, – проворчал Матиас.

– Вот и хорошо. Еще не хватало об этом кричать.

– Ты что, совсем не волнуешься за остальных?

– Конечно, волнуюсь. Но все мы уже выросли из пеленок. Время для беспокойства прошло. Теперь начинается самое интересное, – сказал он, похлопывая по револьверам. – Время действовать.

– Или умирать, – пробормотал Матиас. – Ты, как и я, прекрасно знаешь, что Нина сейчас не в лучшей форме.

Матиас перестал мерять шагами помещение и занял место за столом напротив Джеспера.

– Что произошло в домике на озере?

Стрелок разгладил уголок одной из карт.

– Не уверен, но, по-моему, она удавила парня насмерть облаком пыли.

– Ничего не понимаю, – покачал головой фьерданец. – Облако пыли? Сегодня она контролировала осколки костей… она никогда не была на это способна до парема. Нина считает, что это временное явление, остаточный эффект наркотика, но… – он повернулся к Кювею. – Может ли парем изменить силу гриша? Переделать ее? Уничтожить?

Кювей завозился с защелкой на своем рюкзаке.

– Полагаю, это возможно. Она пережила ломку. Это редко случается, и мы мало что знаем о пареме и силе гришей.

– Что, недостаточно гришей вскрыли, чтобы решить эту задачку? – слова слетели с языка Джеспера прежде, чем он успел их обдумать. Он знал, что это несправедливо. Кювей и его отец сами были гришами, и ни один из них не имел возможности помешать шуханским экспериментам над остальными.

– Ты злишься на меня? – спросил Кювей.

Джеспер улыбнулся.

– Я не злой парень.

– Нет, ты именно такой, – сказал Матиас. – Злой и напуганный.

Стрелок осмотрел дрюскеля с головы до пят.

– Что, прости?

– Джеспер очень храбрый, – возразил Кювей.

– Спасибо, что заметил, – Джеспер вытянул ноги и скрестил их в лодыжках. – Ты хочешь мне что-то сказать, Матиас?

– Почему ты не плывешь в Равку?

– Мой отец…

– Твой отец мог бы поплыть с нами. И если ты так о нем волнуешься, то почему не навестил его сегодня в отеле?

– По-моему, это не твое дело.

– Я знаю, каково стыдиться своей сущности и поступков.

– Ты действительно хочешь об этом поговорить, ведьмолов? Я не стыжусь. Я осторожен. Благодаря таким людям, как ты и твои приятели-дрюскели, мир стал опасным местом для таких людей, как я. Так было всегда, и не похоже, что станет лучше.

Кювей протянул руку и коснулся ладони Джеспера с лицом, полным мольбы.

– Пожалуйста, пойми. То, что мы сделали, что сделал мой отец… Мы пытались улучшить ситуацию, найти способ для гришей… – он показал жестом, будто на что-то давит.

– Подавить их силу? – предположил Матиас.

– Да. Именно. Чтобы нам было легче скрываться. Если гриши не используют свои способности, то начинают болеть. Они стареют, быстро устают, теряют аппетит. Таким образом шуханцы и определяют гришей, которые пытаются спрятаться.

– Я не использую свою силу, но, тем не менее… – Джеспер начал загибать пальцы, перечисляя свои доводы: – Во-первых: как-то раз я участвовал в споре и буквально съел корыто, до отказа набитое вафлями с кленовым сиропом, и чуть не попросил вторую порцию. Во-вторых: у меня никогда не было проблем с нехваткой энергии. В-третьих: я ни разу в жизни не болел.

– Нет? – спросил Матиас. – Болезни бывают разные.

Джеспер коснулся руками револьверов. Похоже, сегодня фьерданец был не в лучшем расположении духа.

Кювей открыл свой рюкзак и достал жестянку с обычной юрдой – той, которая продавалась на каждом углу в Кеттердаме.

– Юрда – это стимулятор, помогающий бороться с усталостью. Мой отец думает… думал, что в ней крылся ответ, который мог бы спасти наш вид. Если бы он подобрал правильную формулу, это позволило бы гришам оставаться здоровыми, не используя свою силу.

– Но все пошло не так, верно? – сказал Джеспер. Может, он действительно был немного зол.

– Тесты прошли не так, как планировалось. Кто-то в лаборатории проболтался. Наши лидеры узнали о пареме и решили применить его в иных целях. – Он покачал головой и указал на свой рюкзак. – Теперь я пытаюсь вспомнить папины эксперименты.

– Вот что ты записываешь в свои блокноты?

– Я еще и журнал веду.

– Должно быть, он очень увлекательный. День первый: просидел в гробнице. День второй: снова просидел в гробнице.

Матиас проигнорировал Джеспера и спросил:

– И как, есть успехи?

Кювей нахмурился.

– Небольшие. Кажется. В лаборатории с настоящими учеными дело могло бы пойти быстрее. Я – не мой отец. Он был фабрикатором. Я же инферн. Я в этом не хорош.

– А в чем тогда? – поинтересовался Джеспер.

Парень окинул его задумчивым взглядом, а затем нахмурился.

– У меня не было возможности это узнать. В Шухане мы жили в страхе. Родная страна никогда не была нам домом.

Это Джеспер определенно мог понять. Он взял жестянку с юрдой и открыл крышку. Продукт был высокого качества, со сладким ароматом, высушенные цветы почти не крошились и сохраняли ярко-оранжевый цвет.

– Думаешь, если у тебя будет лаборатория и парафабрикаторов в распоряжении, ты сможешь воссоздать эксперименты своего отца и каким-то образом придумать антидот?

– Надеюсь, – ответил Кювей.

– Как он сработает?

– Очистит тело от парема? – полюбопытствовал Матиас.

– Да. Выведет парем из организма. Но даже если мы преуспеем, как его применить?

– Тебе придется подобраться достаточно близко, чтобы ввести противоядие или заставить кого-то проглотить его, – сказал фьерданец.