Интересно, кто додумался сделать из инструментариума средство для заражения людей? С другой стороны, бегай тот же белобрысый со шприцем наперевес и втыкай его в людей, вызвал бы нездоровый ажиотаж и наверняка закончил бы свои дни в канаве у рынка. Но вряд ли я теперь смогу без дрожи взять в руки подобную коробочку. Никаких компактных устройств, только пояса с инструментами, отдельными и громоздкими, среди которых не так-то просто спрятать яд. Или противоядие.

Мужчины стояли друг напротив друга целую минуту, держа в руках одинаковые коробочки. На Криса налетела смеющаяся девочка с двумя торчащими из-под капюшона косичками и полными снега варежками. Она рассмеялась и, даже не взглянув на препятствие, побежала дальше. За ней с гиканьем неслись мальчишки со снежками.

Оуэн выпустил мою руку и сделал шаг к палатке со сладостями. На несколько минут белобрысого заслонило многочисленное семейство – мужчина в меховой шапке раздавал отпрыскам леденцы на палочке…

– Крис, – позвала я.

– Стой на месте, – не оборачиваясь, приказал Оуэн.

– А если…

– Стой там! – еще резче повторил рыцарь.

Я знала этот тон, слышала. Именно так отец разговаривал с управляющим, после того как тот продал соседу по двойной цене пегую кобылу-трехлетку. Половина денег как раз и осела не в тех карманах. По-моему, именно этот факт возмущал графа Астера сильнее всего. Это был их последний разговор, после чего управляющий покинул нас с узелком в руках, возмущением в душе, но на своих двоих, и, как сказал папенька, должен был радоваться хотя бы этому.

Шумное семейство, распределив сладости, отошло к палатке с кренделями, мальчишки засмотрелись на жонглеров на ходулях – те, словно великаны из сказки, гордо вышагивали около купальни.

Крис сделал еще шаг, белобрысый смотрел на коробочку в его руках.

Я заставила себя оставаться на месте. Все выглядело просто. Сейчас Оуэн подойдет, они снова постоят, глядя друг на друга и скаля зубы, как два дворовых пса, а потом соединят руки в древнем, как Эра, жесте рукопожатия… А может, барон положит коробочку на край каменной клумбы, где летом наверняка растут цветы, железнорукий поступит так же…

Я перебирала варианты и никак не могла остановиться на одном, все они казались мне нереально фальшивыми. Пусть уж это случится, пусть милость богинь коснется плеча рыцаря или минует его. Ожидание хуже.

А что потом? Мужчины обменяются «комплиментами» и разойдутся? Что-то я сомневаюсь. Единственное, что их сдерживает, – это коробочки в руках, но после того как каждый получит желаемое… Что будет потом? Железнорукий бросит цилиндрик в толпу, а Линок выстрелит? Я коснулась лежащей в кармане сферы. Пока пустой. Я так и не смогла ничего придумать. Что можно применить в такой толпе? Магических зарядов сотни, а из того десятка, что я могу попробовать воспроизвести, одни – слишком травмирующие, другие – бесполезны, вроде запаха роз или подвижных жемчужин.

Я завертела головой, но меня по-прежнему окружали незнакомые лица: кто-то кричал, кто-то зазывал народ в свою палатку.

Белобрысый оглядывал толпу вместе со мной. В его глазах я видела тревогу. Крис, сжимающий инъектор, почти поравнялся с палаткой…

И вдруг что-то изменилось. Железнорукий замер, а потом мотнул головой, будто бойцовый петух, увидевший противника. Я стояла слишком далеко, чтобы быть в чем-то уверенной, но видела, как он дернул уголком рта, как подался назад, словно… да, словно испугавшись чего-то, а в следующий миг развернулся и бросился бежать.

– Демоны Разлома! – рявкнул Крис и сорвался следом.

А я за ним. Не раздумывая и не рассуждая. Рыцарь первым поравнялся с палаткой и первым нырнул за нее. Торговец бубликами решил, что именно к нему я спешу со всех ног, и шагнул со своим лотком навстречу. Я отмахнулась, но потеряла несколько секунд, и когда, обогнув недовольного продавца, оказалась за палаткой, там уже никого не было. Вернее, не было ни Оуэна, ни белобрысого, только женщина в пуховом платке ожесточенно спорила с мужчиной в тулупе. Ребенок между ними смотрел на мир круглыми от удивления глазами.

Я миновала сладкие ряды, снова огляделась – цветные ленты и стяги покачивались на ветру, беспокойство нарастало, как и горящий внутри огонь. Лысый мужчина без шапки распевал хмельную песню, не забывая подливать «топлива» из расставленных прямо напротив банка бочек – подарок мэра горожанам в честь праздника. Завизжали трубы, и где-то за купальней уличные музыканты нестройно заиграли веселенький марш.

Раздались испуганные крики, какая-то женщина тоненько запричитала на одной ноте. Я бросилась обратно, расталкивая людей руками и получая ответные тычки в спину. Старая бабка зашипела, когда я задела ее шпагой, и обругала меня, так как в ее время приличные девушки не носили ножей у пояса.

Куда делся железнорукий? Что могло напугать его и заставило бежать? Он, даже пребывая в остроге, не испытывал страха!

Купальня осталась в стороне, впереди замаячила сцена балагана, а рядом…

Испуганные крики сменились смехом, я, тяжело дыша, остановилась. Уличный канатоходец, едва не сорвавшись, в последний момент успел ухватиться за веревку и, изящно крутанувшись, спрыгнул на землю. Толпа подалась вперед, люди стали аплодировать, громко, почти оглушая.

Но даже сквозь шум я услышала его голос.

– Не шевелись, – ласково попросил он меня, касаясь губами уха. Сердце скакнуло к горлу и забилось, как сумасшедшее. Огонь в уличных фонариках колыхался, словно живой, в бок тут же уперлось что-то твердое. – Ты знаешь, что у меня там и что я могу сделать. – Ближайший фонарик полыхнул. Вырвавшееся из-под контроля пламя лизнуло бумажную стену, какая-то девочка запрыгала на одной ножке, показывая пальцем на фонарик, который на миг превратился в маленький факел. – Ты можешь выпустить свой огонь, девка змеиного рода, а я выпущу лезвия. И мы посоревнуемся, у кого быстрее получится. – Я повернулась и увидела перед собой белобрысого, его белое лицо, брови, ресницы и кривящиеся губы. Он все еще был напуган, но боялся отнюдь не меня и не моего пламени. Я кивнула, мысленно обхватила руками огонь, уговаривая его подождать. Бумага фонарика прогорела, на снег полетели жирные хлопья. – Умница, а теперь мы с тобой аккуратно пойдем дальше, как старые добрые друзья, что, кстати, вполне может считаться правдой, если не сказать больше. – Он нервно хихикнул, словно эта фраза сама по себе была смешной. – Давай, девка, улыбнись, праздник же!

И я честно постаралась, но, судя по тому, как быстро убралась с моей дороги молочница в белом чепце, получилось не очень.

– Знаешь, я многого ждал от вас. От тебя, от твоего друга, – продолжал говорить железнорукий, увлекая меня назад, к купальне. – Многого, но не такого. Привлечь этих тварей… – он тряхнул меня, словно куклу. – Как тебе спится по ночам?

– К-каких тварей? Прошу вас, я ничего не понимаю… – Я старалась говорить спокойно и рассудительно.

Белобрысый дернул меня к себе, вытаскивая из толпы, обмотанная тряпкой рука больно ударила по боку, и я вскрикнула. Но музыка играла слишком громко, лишь мужчина, державший в руке несколько цветных лент, пристально посмотрел на нас, а потом отвернулся.