Непростой, да. Куда более сложной, нежели разобраться с нежитью, не из числа низшей, с давних пор охранявшей обветшавшие места добычи железной руды и драгоценных камней. Те древние, рассыпающиеся от ветхости мумии и «костяные духи», изрядно ослабели за прошедшие не годы и десятилетия, а долгие века. Может даже больше, кто знает. Поставленные и привязанные заклятьями подчинения охранять старые выработки, они… просто устали, как бы ни странно это звучало по отношению к нежити. Да и выбранная Стеллой — при подсказке драука-наёмника, знающего толк в подземных делах — тактика позволила сперва измотать неживых стражей, затем раздёргать, а уж потом добить ударами именно той магии, к которой те были наиболее уязвимы.

Трофеи тоже были весомыми. Помимо собственно шахт, куда незамедлительно направлялись как работники с небольшой охраной, так и обновлялись маршруты для вывода добытого — руда не драгоценные камни, её в сумочке не поясе не утащить — имелось и уже готовое к использованию.

Начать с того, что с одной мумии удалось снять «Диадему осыпающегося пепла», повышающую силу заклятий школы Смерти носителя и являющуюся накопителем маны. К тому же артефакт являлся частью набора, уж это Стелла могла почувствовать. Диадема словно стремилась воссоединиться с тем, что ранее было единым целым, а теперь оказалось разбито на отдельные, пусть и исправно выполняющие своё назначение, части. Хороший артефакт, сильный… только не столь полезный для Хельги, неё и вообще других из-за того, что школой Смерти никто и не владел. Использовать же диадему исключительно в качестве накопителя… Можно было бы, но лишь при отсутствии других вариантов. Решать тут предстояло не ей, а князю, чьей собственностью артефакт стал являться с момента обнаружения. Хотя воительница была почти уверена — первым делом артефактное украшение будет предложено ей и Ламите, а уж потом возможны другие варианты.

Сколь-либо интересный артефакт был только один, зато на обоих рудниках обнаружилось немалое количество выработки, которую просто не успели вывезти, а к тому же удалось найти несколько захоронок. Да и морлоки с их привычками тащить в места своего обитания всё подходящее под определение «ценность» тоже пришлись кстати. Итог — пятнадцать мер железной руды, восемь мешочков драгоценных камней и… более четырнадцати тысяч монет с захоронок и морлокских «накоплений». Может и не столь много, как она хотела бы, но вполне достаточно, чтобы не считать добычу совсем уж скромной применительно к затраченным усилиям.

С шаоттами только вот придётся повозиться! Это Стелла осознавала, потому сперва хотела как можно больше узнать об этих непонятно откуда появившихся тварях, провести разведку боем — лучше всего пожертвовал призывными тварями, кого не жалко и чья гибель не ослабит оставшееся в домене войско — а уж потом решить возникшую проблему. Проблему важную хотя бы потому, что гнездовья червеобразных созданий перекрывали путь в одном из направлений, где, по некоторым косвенным признакам, имелось не по хорошо сохранившееся подземное укрепление, не то его руины. Демонесса-воительница успела понять, какое значение Хельги придаёт обороне домена от вторжения со всех возможных направлений.

Но шаотты — дело не сегодняшнего дня. Сейчас Стелле нужно было разрешить две… не проблемы, конечно, но ситуации. Во-первых, просьба гильдейского представителя зайти, дабы передать ей, за неимением в домене владельца, нечто важное. Во-вторых, окончательно подтвердить найм отряда из числа Повелителей Морей, которые вот уже не один день радостно сидели то в таверне, то в борделе, прогуливая остатки предыдущей добычи в преддверии нового найма.

Сперва — новости для Хельги. Именно так решила Стелла, отправляясь повидать представителя Торговой Гильдии, незадачливого гнома Дарина Каменного Шлема, павшего жертвой бесячьей тяги к «красоте» и связанных с этим стремлением специфических алхимических снадобий. Приглашать его в замок или в иное место… было бы можно, но тот всё равно тянул бы до последнего, стремясь как можно реже показываться за пределами торгового представительства. Видеть глумящиеся над случившимся позором хари бесов во главе с Рувиком само по себе было для гнома жесткой пыткой, так ведь и другие воины и маги, находившиеся в Новом Кадафе, время от времени с усмешкой могли намекнуть Дарину о недавних событиях. Или начать нахваливать качество обслуживания в борделе, куда «некоторые стремятся столь быстро, что приводят в удивление даже заправляющую оным заведением суккубу».

Весомые такие причины удерживали гильдейского представителя. Стеллу же не удерживало ничего, да и почему бы наместнице князя не посетить местное отделение Гильдии… наряду с иными местами, куда стоило заглянуть.

Царящая в средоточии торгового духа мрачновато-унылая атмосфера ничуть не смущала воительницу. Что она, торгашей не навидалась в детстве и отрочестве? И гномы среди оных тоже часто попадались по понятной причине повышенной склонности представителей этого бородатого народца к деньгам. Отсутствие какой-либо симпатии и даже явная неприязнь тоже не заставляли нервничать — гномы, они на то и гномы, чтобы, надувшись, как обожравшаяся виверна, «воспарять» над всеми остальными. Хорошо хоть источают лишь презрение, а не то, что могут исторгнуть из себя особо пакостные представители семейства бесячьих.

Зайдя в комнату, посреди которой за массивным столом, заваленным бумагами, восседал Дарин Каменный Шлем, Стелла, без каких-либо колебаний, подошла к наиболее прилично выглядевшему креслу. Смахнула с него несколько каких-то запечатанных пакетов и устроилась поудобнее. На бурчание «его гномейшества» обращать внимание демонесса даже не собиралась. Это он в своей Гильдии может и являлся кем-то значимым, но не тут и тем более не для князя Хельги, мнению которого Стелла полностью доверяла и во многом разделяла.

— Хотел передать или сказать что-то важное?

— Не тебе, а твоему… хозяину, — в последний момент Дарин, явно решив сдержать склонность к хамству, заменил словечко «любовнику» или другое, ещё более нелицеприятное. Видимо, понял, что за подобное могут в прямом смысле яйца оторвать или что похуже сделать, после чего оставшееся отдать бесам на поживу. — Ответ из Золотого Каганата, насчёт пленника. Вот он.

Стелла взяла запечатанный свиток, который гном брезгливо, словно дохлую крысу, бросил на стол, предварительно достав из одного из ящиков стола. Сразу же раскупорила — Хельги заранее предупредил о том, что подобные письма должна вскрыть, изучить, а уже потом думать, стоит ли сообщать ему об узнанном — и погрузилась в чтение. С первых же строк, последовавших за вступительной частью, становилось ясно — содержание послания Хельги сильно не понравится. Воительница помнила, чего хотел её князь и возлюбленный от хана Бахмут-аль-Баграма — получения выкупа за жизнь его старшего сына и наследника Бадри. Только хан не проявлял особого желания, что совершенно не скрывал, излагая это в послании.

Читая письмо по второму разу, демонесса отмечала такие фразы, которые могли бы вызвать гнев у любого аристократа, не говоря уже о князе Инферно, который изначально относился к степнякам Каганата немногим лучше, чем к одетой в халат дрессированной мартышке. «…приходилось слышать, что в вашем вечно горящем Инферно любят использовать человеческих рабов для забав разных и необычных, поэтому могу предложить в обмен на возлюбленного сына тех рабов, что не один год стерегли моих дорогих наложниц от внимания недостойных». Или другое, не менее вызывающее: «…если вам не пришлись по душе сделанные ранее предложения, то готов расстаться с одним из «драгоценных камней» среди захваченных моими нукерами, а также купленной говорящей добычи — собранием зеленокожих затейников, чей вид заставляет восхищаться, ужасаться или и вовсе падать без чувств. Ни один из моих гостей, кому я показывал эти степные диковины, не остался равнодушным!».