Узнав, что Вася собирается летать, я порядком испугался. Тут подумал я, не обойдется без лихачества, а это никогда к добру не приводило. Но делать было нечего, выписали полетный лист. Надев парашют, Вася сел в кабину, запустил мотор, и после непродолжительного прогрева лихо, с горкой и виражем, взлетел.

Он несколько раз бреющим полетом вихрем пронесся над нами у самой земли. Так же лихо, и надо признать – мастерски, посадил машину и, подрулив прямо к своим дамам, вылез из кабины весьма довольный. Благодарил, сказал много лестного о самолете и пригласил пообедать.

Условились, что после работы Вася за мной заедет.

Он приехал на своем «бьюике», управлял машиной сам, шофер сидел справа, мы с Пашей Федрови – сзади. Ехал Вася по городу, не подчиняясь никаким правилам уличного движения, а выехав по Можайскому шоссе за город, и вовсе решил показать высший класс автомобильной езды. Мы с Федрови не чаяли, когда, наконец, кончится эта бешеная автогонка, и старались не подавать виду, хотя ноги то и дело нажимали на несуществующие тормоза, а руки упирались в спинку переднего сиденья.

На территорию так называемой дальней дачи в Горках десятых Вася въезжал с особым шиком, видимо, о его приезде из города охрану заранее предупредили по телефону. И когда после последнего разворота с Успенского шоссе машина полным ходом мчалась на закрытые ворота, я подумал, что теперь нам пришел конец. В последний момент, высунувшись из окна, но не подавая сигнала, Вася безумным голосом закричал: «Давай, давай, давай», и перед самой машиной ворота распахнулись настежь. На этой даче Сталин-отец жил с семьей до смерти жены – Надежды Сергеевны Аллилуевой – после чего, оставив здесь дочь Светлану и сына Васю, он переселился поближе к Москве, на так называемую ближнюю дачу в Кунцево.

Дальняя дача – обычный двухэтажный загородный дом незатейливой архитектуры. Внутри все очень просто, но отделка и обстановка – со вкусом. Все – в светлом дубе. Мебель современная (по тому времени). В столовой – камин. В спальне стандартный спальный гарнитур. Детские спальни наверху.

Я был несколько раз в гостях, когда, там жили под присмотром сестры жены Сталина – Анны Сергеевны Реденс, – Василий с женой и детьми и Светлана – тогда еще не замужем.

У входа в дом нас встретили Галя и Светлана и сразу пригласили в столовую.

За обедом я заметил увлечение Васи спиртными напитками, но вел он себя вполне пристойно. Разговор за столом носил самый обычный характер – о новых кинофильмах и спектаклях московских театров, о том кто, когда и куда едет в отпуск и т. п.

После обеда, несколько раз неудачно попытавшись разжечь камин, Вася велел принести склянку с бензином и стал плескать бензин на горящие поленья, едва не наделав пожара.

Потом завели патефон, поставили пластинки, танцевали. Через некоторое время я пригласил Васю к себе домой поужинать. Это была первая наша семейная встреча. Он принес моей жене Кате коробку хороших конфет, – для той поры большая редкость, – галантно поцеловал ей ручку, рассказывал разные смешные истории и произвел на присутствовавших самое хорошее впечатление.

Новый, 1944 год мы в узком кругу друзей встречали у нас на даче, в подмосковной местности Николина гора. Веселье было в самом разгаре. Вдруг, уже во втором часу ночи, мы услышали, как лает, заливается наш пес Трезор. Послышался шум газующего автомобиля, а потом и резкие сигналы.

Оказывается совершенно неожиданно и без приглашения приехали Вася с женой. Зима тогда была снежная. По дороге к нам они застряли и долго выкарабкивались из снега.

Пришлось весь ритуал встречи Нового года повторить.

В конце 40-х годов Вася уже командовал авиационным полком, на вооружении которого состояли истребители Як-9, и нам приходилось довольно часто встречаться.

Как-то вечером раздался телефонный звонок и Вася попросил заехать к нему в кремлевскую больницу, куда он попал совершенно неожиданно и вот по какому случаю.

В районе расположения полка был большой пруд, где водилось много рыбы. Летчики, в том числе и сам Вася, в свободное от полетов время, развлекались рыбной ловлей. Однажды, решили попробовать рыбу глушить, бросая в воду реактивные снаряды, сняв предварительно предохранитель. Такой способ представлял для рыбаков смертельную опасность. Одна из ракет разорвалась раньше времени, и Вася был ранен. К счастью, ранение было несерьезное. Осколок ракеты попал в ногу, и Вася скоро вышел из больницы.

В тот вечер я застал у него в палате жену Галю с малышом, которые тоже пришли его навестить. После ухода жены Вася откуда-то из-под койки достал бутылку, из прикроватной тумбочки два стаканчика и предложил выпить, как он сказал за «второе рождение». Я из вежливости пригубил, а он выпил до дна.

Отношения наши с Васей из вполне приличных постепенно портились, а впоследствии, особенно в послевоенный период, стали враждебными. Он причинил мне много неприятностей.

Начало нашей взаимной неприязни можно отнести к такому случаю.

К концу войны, по просьбе Васи, мы подготовили для него истребитель Як-9. К тому времени он сам летал уже мало, но самолет для себя заказал. Машину быстро и хорошо отделали, вывели на аэродром, Федрови ее облетал. Все оказалось в порядке, самолет можно было сдать.

Вася очень торопил и на другой же день пожелал сам попробовать его в полете. Случилось так, что в тот день была чрезвычайно скверная погода, плохая видимость, низкая облачность, дождь.

Я предложил отложить Васин полет до более благоприятной погоды. Но ему загорелось лететь именно сейчас и ни минутой позже. Не считаясь с приказом, отданным мною моим подчиненным, он явился прямо на аэродром к самолету, распорядился запустить двигатель и собрался отправляться в полет.

Мне сейчас же позвонили и сообщили об этом. Только из опасения, как бы в связи с плохой погодой не случилось несчастья, я подтвердил свое прежнее запрещение. Вася взбеленился. Пробовал договориться со мной по телефону, но я был тверд.

Разъяренный, и как мне показалось, выпивший, он примчался на завод и в вызывающей форме стал требовать отмены запрещения. Но я был непреклонен, и он уехал ни с чем.

Окончательно наши отношения испортились вскоре после войны. В период Потсдамской конференции Сталин, будучи в Берлине, виделся с Васей, который в то время командовал авиацией советских оккупационных войск. При встрече с отцом он стал хаять, без всяких к тому оснований, истребитель Як-9 с двигателем ВК-107.

Отец усомнился, так как ему было известно, что оценка, данная этому самолету военными летчиками-испытателями, была хорошей, и потребовал от Васи документ. Вася представил несколько наспех составленных его подчиненными необъективных отзывов о Як-9.

После возвращения в Москву Сталин приказал это дело расследовать. В связи с этим в ЦК было серьезное разбирательство, мне пришлось пережить много неприятных минут.

К счастью, все обошлось благополучно, так как при подробном разборе дела попытки скомпрометировать машину не оправдались.