Между тем деморализованная политиками армия не могла даже держать фронт. 5 августа назначенный Керенским управляющий Морского министерства, бывший политэмигрант В.И. Лебедев приказом по флоту № 504 должен был констатировать факт полного разложения команды батареи острова Оланд, которая прибывшим для смотра управляющему и командующему флотом явила себя, как следовало из содержания приказа, скопищем бродяг, а не воинской частью.

21 августа морской министр А.Ф. Керенский, стремясь хоть как-то продемонстрировать свою власть, издал приказ, что право на производство матросов в офицеры за боевые заслуги повсеместно извращается. «Наблюдается, что представления матросов унтер-офицерского звания в офицеры часто делаются без достаточных указаний на действительные “боевые отличия или особые заслуги”, причем, представляющие в таких случаях делают просто характеристику “усердной и исправной службы” представляемого, в других же случаях встречаются представления с описанием заслуг, каковые вовсе не под силу одному представляемому, а являются результатом самоотверженной деятельности целого флота в лице всех его офицеров и матросов». Приказ А.Ф. Керенского стал его ответом на июньское постановление Центробалта о новых правилах чинопроизводства на Балтийском флоте. Керенского понять можно. Центробалт сам производил в офицеры всех, кого желали его члены. При этом в награждении чинами центробалтовцы особо не заморачивались — могли и в прапорщики произвести, а могли и в поручики! Само собой понятно, что Центробалт приказ морского министра проигнорировал, а Керенский смог еще раз убедиться, что не имеет ни малейшей власти над Балтийским флотом, который превращался в самостоятельное минигосударство.

В тот же день, 21 августа, пала Рига, а 25 августа Корнилов потребовал от Керенского объявить Петроград на военном положении на том основании, что большевики готовят вооруженный мятеж, в чем, собственно говоря, он был абсолютно прав. Потребовал Корнилов и наделения его как главнокомандующего русской армией самыми широкими полномочиями.

28 августа 1917 года генерал Л.Г. Корнилов отказал А.Ф. Керенскому в остановке продвижения на Петроград 3-го кавалерийского корпуса под командованием генерала А.М. Крымова, которое проводилось по требованию Временного правительства и было санкционировано Керенским. Этот корпус был направлен в столицу Временным правительством с целью окончательно (после подавления июльского мятежа) покончить с большевиками и взять под контроль ситуацию в столице. Одновременно было решено двинуть с севера на Петроград и 1-й Кавказский конный корпус из Финляндии, на Москву — 7-й Оренбургский казачий полк.

Антиправительственное выступление только что назначенного верховным главнокомандующим генерала Л.Г. Корнилова произошло на фоне острого общественно-политического кризиса в России и падения авторитета Временного правительства. В этих условиях Л.Г. Корнилов потребовал отставки правительства и предоставления ему чрезвычайных полномочий. Он выдвинул программу «спасения Родины»: доведение войны до победного конца, переформирование армии, ликвидация революционно-демократических организаций, введение смертной казни и т.д.

26 августа представитель правительства князь Г.Е. Львов встретился с Корниловым, который передал через него свои условия Керенскому. Условия были решительные и жесткие: объявить Петроград на военном положении, передать всю власть, военную и гражданскую, в руки Верховного главнокомандующего, а также отставка всех министров, не исключая самого Керенского. При этом Корнилов отправил Керенскому телеграмму с сообщением, что корпус Крымова будет в Петрограде 28 августа, и просьбой ввести в столице военное положение.

Вечером 26 августа в Кронштадте стало известно, что Корнилов направил пехотную бригаду с артиллерией на Ораниенбаум. Пехотинцы должны были предъявить кронштадтцам ультиматум о разоружении крепости и переходе всех матросов и солдат на материк. Любопытно, что данное решение своего врага Корнилова с радостью санкционировал Керенский, наконец-то решивший, таким образом, чужими руками разделаться с ненавистным ему флотским гарнизоном.

Разумеется, разоружаться и покидать свои насиженные места кронштадтцы не пожелали. Кронштадтский Совет решил послать один отряд моряков для усиления форта Красная Горка и второй для противодействия войскам Корнилова в Ораниенбаум. Кронштадт был приведен в состояние полной боевой готовности, и у посланной в Ораниенбаум пехотной бригады не было никаких шансов принудить к капитуляции эту морскую крепость.

Одновременно началась деятельная работа Центробалта по мобилизации матросов на борьбу с поднявшей голову контрреволюцией. Балтийцы Корнилова ненавидели, так как видели в нем опасность возрождения власти генералов и адмиралов. На совместном заседании Гельсингфгорского Совета и Центробалта было решено «считать Корнилова, и примкнувших к нему изменниками революции и страны и стоящими вне закона». Было решено создать «из своей среды ответственный перед указанными организациями (Гель-сингфоргским Советом и Центробалтом. —В.Ш.) революционный комитет». По существу, это был первый ревком в России. От Центробалта в состав первого ревкома вошли Н.Ф. Измайлов, А.В. Баранов, П. Гордеев, М. Торнин-Митрофанов. Одновременно было решено на все корабли и в береговые части назначить комиссаров. Отныне предполагалось не выполнять ни одного из приказов командования, не подтвержденных соответствующими комиссарами. По мнению гельсингфоргцев, это исключало контрреволюционные мятежи на кораблях и в частях.

Как раз накануне этих событий состоялись очередные перевыборы Кронштадтского Совета, в котором большевикам удалось захватить большинство мест (98 большевиков, 70 левых эсеров, 12 меньшевиков, 7 анархистов и 96 беспартийных при председательстве меньшевика Л. Брегмана).

Вечером 26 августа на заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как «мятеж». Была спешно составлена телеграмма, посланная в Ставку за подписью Керенского, в которой Корнилову было предложено сдать должность генералу А.С. Лукомскому и немедленно выехать в столицу.

Ответом Корнилова на заявления Керенского было формальное объявление войны Временному правительству. Л.Г. Корнилов категорически отказался сдать должность главнокомандующего, а генерал А.С. Лукомский — принять ее. На требование остановить движение Крымова последний телеграфировал Керенскому: «Остановить начавшееся с Вашего же одобрения дело невозможно». Отказался остановить эшелоны и командующий Северным фронтом генерал В.Н. Клембовский.

28 августа последовал указ правительствующему сенату, объявляющий Корнилова мятежником и изменником. Со своей стороны, Корнилов заявил, что принимает на себя всю полноту власти. При этом Корнилов обещал «спасти Великую Россию» и «довести народ путем победы до созыва Учредительного собрания», заявлял о сговоре правительства, большевиков и Германии. Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим.

Во время Корниловского мятежа был освобожден из-под ареста командующий Балтийским флотом контр-адмирал Вердеревский, причем не только освобожден, но и назначен 30 августа морским министром и членом Директории, что было одним из проявлений политического маневра А.Ф. Керенского влево. Заметим, что контрадмирал Д.Н. Вердеревский сохранит пост морского министра и в последнем Временном правительстве. Будучи человеком неглупым и с большими связями среди масонов, он стремился маневрировать, не конфликтуя, по возможности, ни с кем. При этом в отношении матросов Д.Н. Вердеревский выступал за т.н. «добровольную дисциплину», а в политике — за выход России из войны. Этим он устраивал в определенной мере и матросов, и большевиков.