Еще одним важным аспектом речи ноябрьского выступления Сталина было пространное рассуждение о важности сохранения «большого альянса» после окончания войны. «В основе союза СССР, Великобритании и США лежат не случайные и преходящие мотивы, – говорил Сталин, – а жизненно важные и длительные интересы». После победы в войне альянс столкнется с проблемой того, как сделать «невозможным возникновение новой агрессии и новой войны, если не навсегда, то, по крайней мере, в течение длительного периода времени». Опасность новой войны была связана с тем, что, как показывала история, Германия неизбежно оправится от поражения через 20–30 лет и будет представлять угрозу новой агрессии. Единственным способ отвратить эту угрозу, по словам Сталина, было создать международную организацию по безопасности, в распоряжении которой будут вооруженные силы, необходимые для того, чтобы поддержать мир и предотвратить любую угрозу войны со стороны агрессивно настроенных государств. Основу этой новой организации должны составить великие державы, которые вынесли бремя войны с Германией и которые, следовательно, должны сохранять свое единство и продолжать сотрудничество в послевоенный период1.

Слова Сталина о необходимости найти эффективную замену Лиге Наций были реакцией на результаты конференции, прошедшей в Думбартон-Оксе в августе – сентябре 1944 г. Конференция была созвана для дальнейшего обсуждения планов по созданию международной организации по безопасности, о котором было заявлено на московском совещании министров иностранных дел в октябре 1943 г. Советская сторона начала приготовления к конференции в Думбартон-Оксе еще в начале 1944 г. Изначально ключевую роль во внутреннем обсуждении этого вопроса в советском правительстве играл Литвинов. Как председатель Комиссии по подготовке мирных договоров и послевоенного устройства, Литвинов подготовил для своего непосредственного начальника Молотова ряд отчетов, в которых отзывался о предложениях Великобритании и США по обеспечению послевоенной безопасности и выдвигал собственную концепцию новой международной организации. Литвинов считал, что во главе организации должен стоять комитет из крупных держав, опирающийся в своей работе на принципы единогласного принятия решений и несущий ответственность за обеспечение международного мира и безопасности. Особенно важно было, по мнению Литвинова, чтобы деятельность этого комитета регулировалась рядом двусторонних соглашений и обязательств между крупными державами. Литвинов аргументировал это тем, что, как показывал опыт Лиги Наций, крупные державы более охотно будут руководствоваться частными соглашениями друг с другом, нежели придерживаться общих обязательств по обеспечению коллективной безопасности. Литвинов также выступал за создание ряда региональных вспомогательных организаций, определяющих структуру и форму раздела мира на отдельные зоны ответственности крупных держав в обеспечении безопасности. Фактически предложенная Литвиновым концепция послевоенной безопасности представляла собой американо-британско-советский кондоминиум, разделение мира на сферы влияния крупных держав. Литвинов намеревался сформировать сферы влияния, которые облегчили бы поддержание мира и безопасности за счет наделения Великобритании, США и СССР властью и ответственностью в соответствующих зонах влияния. Раздел, при котором каждой из крупных держав отводилась бы определенная сфера деятельности, позволил бы, по мнению Литвинова, развести пересекающиеся и потенциально ведущие к конфликтам интересы Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза2.

Идеи Литвинова сыграли значительную роль в формировании позиции советской стороны на конференции в Думбартон-Оксе, однако его наиболее радикальное предложение – о том, что в основе новой организации должен лежать раздел всего мира на сферы влияния крупных держав – не фигурировало в указаниях, полученных советской делегацией. Советское руководство также с осторожностью восприняло идею о создании региональных вспомогательных организаций, вместо этого заявив, что вопрос требует дальнейшего обсуждения3. Причины этого обозначил в своем выступлении на внутреннем обсуждении в советском правительстве Яков Малик, посол СССР в Японии: главная проблема с разделом мира на зоны ответственности заключалась в том, что такой раздел мог привести к исключению СССР из участия в делах на Дальнем Востоке. Далее Малик указывал на то, что при учреждении региональных организаций Великобритания имела бы право на участие сразу в четырех регионах (Европе, Азии, Африке и Америке), а США – в трех (Европе, Азии и Америке), в то время как СССР мог бы претендовать на участие только в двух (Европе и Азии)4.

Естественно, последнее слово в этих дискуссиях было за Сталиным, и в конце июля – начале августа Молотов представил ему серию докладных записок, вкратце описывающих позицию, которую советская делегация должна принять на конференции в Думбартон-Оксе5. Одной из наиболее интересных деталей в этих докладных записках Молотова Сталину было изменение позиции Советского Союза по вопросу членства Франции в организации, которая впоследствии стала Советом Безопасности ООН. На раннем этапе во внутренней советской документации Франция не называлась в числе членов совета крупных держав – только Китай, Великобритания, США и СССР. Однако в итоговой директиве советского правительства делегации на конференцию в Думбартон-Оксе Франция упоминалась в числе членов будущего Совета Безопасности. В народном комиссариате иностранных дел шли продолжительные дебаты по вопросу будущего положения Франции как одной из крупнейших держав. Некоторые, как и Литвинов, выступали за ослабление Франции и за создание послевоенного альянса СССР и Великобритании; другие выступали за восстановление Франции как державы, способной быть противовесом Великобритании. Вполне вероятно, что изменение отношения советской стороны к членству Франции в Совете Безопасности отражало изменчивую ситуацию в этой внутренней дискуссии. Однако Сталину Молотов объяснил это только необходимостью поддержать американцев, которые изменили свое отношение и согласились оставить место в Совете Безопасности для Франции6.

Советскую делегацию в Думбартон-Оксе возглавлял Андрей Громыко, сменивший Литвинова в должности посла в США летом 1943 г. Ситуация вокруг ее поездки на конференцию осложнялась тем, что Советский Союз намеревался начать военные действия на Дальнем Востоке. Москва не хотела ставить под угрозу свой нейтралитет, вступая в официальные переговоры с участием Китая, который вел войну с Японией и не имел отношения к европейскому театру военных действий. Единственным решением было провести конференцию в два этапа. На первом и наиболее важном этапе (с 21 августа по 28 сентября 1944 г.) американская, британская и советская делегации обсудили создание послевоенной организации по безопасности. После отъезда советской делегации 28 августа к англичанам и американцам присоединилась китайская делегация для отдельной, хотя и имеющей явно второстепенное значение, дискуссии7.

Как и все конференции военных лет, конференция в Думбартон-Оксе проводилась тайно, однако неизбежные утечки информации в прессу все же имели место. Во многих отношениях конференция была успешной, и на ней союзники пришли к согласию в вопросе структуры организации, которой было суждено стать Организацией Объединенных Наций8. Достижению полного и окончательного консенсуса, однако, препятствовали два спорных момента. Первый – вопрос о том, кто должен входить в число членов-основателей организации. Советская делегация хотела, чтобы членство ограничивалось государствами, которые во время войны сражались в составе коалиции Объединенных Наций, и выступали против предоставления членства в ООН нейтральным государствам, многие из которых, по мнению Москвы, помогали странам «Оси» и подстрекали их к военным действиям. Второй – вопрос единства великих держав в том, что касалось действий в целях обеспечения коллективной безопасности. Советы настаивали на том, чтобы все решения Совета Безопасности принимались великими державами единогласно. Как говорилось во внутреннем отчете советской делегации на конференции в Думбартон-Оксе, вопрос о праве великих держав накладывать вето на решения Совета Безопасности «был одним из наиболее сложных вопросов, обсуждавшихся на конференции». Громыко ясно дал понять британской и американской делегациям, что Советы не согласятся участвовать в учредительной конференции ООН, пока этот вопрос не будет разрешен9. Англичане и американцы придерживались позиции, что единогласие должно быть обязательным условием принятия любого решения, однако ни одна из великих держав не должна обладать правом вето, если она имеет непосредственную заинтересованность в предмете спора. Ближе к концу конференции Рузвельт обратился к Сталину с просьбой пойти на эту уступку, однако глава СССР был непреклонен и настаивал на абсолютном и последовательном проведении принципа единогласия, который, по его словам, имел ключевое значение для сохранения единства великих держав, необходимого для предотвращения потенциальной агрессии10.