Так закалялась сталь.

Потом он учился в Москве, а потом стал сотрудником государственной безопасности. Его отец и мать теперь жили в Краснодарском крае, все свое имущество они продали за копейки, чтобы бежать из Чечни, когда к власти пришел Дудаев. То, что произошло тогда – во многом повлияло на его решение стать сотрудником органов госбезопасности. Тогда, в подвале Грозненского ГУВД – он отчетливо понял, что со страной что-то не так. И что нужна помощь – его помощь…

Потом – он не поленился, узнал судьбы многих фигурантов этой историю. Арзо – сел за изнасилование, в девяносто втором – освободился из тюрьмы вместе с Лабазановым. Активный участник незаконных вооруженных формирований. Первым делом после освобождения он нагрянул вместе со своими дружками к Наташе и ее родителям, которые не успели вовремя выехать из Грозного. Ее саму, ее младшую сестренку и даже младшего брата – изнасиловали, потом вырезали всю семью. Тела закопали неподалеку, а в их дом вселился кто-то из чеченцев – уголовников. При штурме Грозного – там была огневая точка, и дом был разрушен.

Петро с родителями – сбежали из Грозного вовремя. Еще когда можно было за нормальные деньги купить квартиру. Сейчас они жили в Киеве, Петро стал бандитом, вымогателем, криминальным авторитетом.

Мент, который его допрашивал – капитан Белых Николай Павлович – почему-то решил, что когда бандиты придут к власти, то он так же будет им нужен, как был им нужен до этого. Ошибся – бандитам милиционеры были не нужны. Его ограбили до нитки, опустили и отправили в горные села – рабом.

Человека, который его тогда спас и прекратил избиение – звали Иса Исаевич, фамилия у него была Гурдаев, на тот момент он был старшим оперуполномоченным городского УГРО. В отличие от продавшегося Прокудова – он не питал никаких иллюзий ни относительно бандитов, ни относительно новой власти. Когда в Грозном пришел к власти Дудаев, а из тюрьмы вырвался Лабазанов – он скрылся в своем родном селе, прихватив оружие, перешел на нелегальное положение. Как только организовалась вооруженная оппозиция – он примкнул к ней, стал одним из контрразведчиков, проверяющих собственные ряды на предмет проникновения агентуры противника. Предлагал планы ликвидации Дудаева и перехвата власти – но их не приняли, местные оппозиционеры не слишком рвались лить чеченскую кровь – а вот для Гурдаева на той стороне чеченцев не было, были распоясавшиеся вконец бандиты. Потом – на помощь оппозиционерам направили инструкторов, в том числе и инструкторов ФСБ И он свел знакомство с ними, сотрудничая и помогая. Потом, когда русские войска взяли таки Грозный и установили там свою власть – Гурдаев, уже под другой фамилией, чтобы не подставлять оставшихся в селе родственников – стал оперативным сотрудником ФСБ. Именно он сейчас – занимал позицию с бесшумным автоматом в пятидесяти метрах от позиции Михаила Теплова. Теперь – они были на одной стороне баррикад…

* * *

Лежать пришлось всю ночь. Они взяли пенки – тонкие полиэтиленовые коврики, чтобы не лежать на земле, замаскировались, как смогли. Март месяц, это тебе не лето с зеленкой, замаскироваться сложно. Они приняли специальные таблетки – и бодрствовали всю ночь…

Чеченская ночь – она далеко не тихая и далеко не мирная. Ночью – выходят на охоту, меняют свои позиции оборотни. Примерно в час по местному они увидели таких – шесть человек, один за одним, редкой волчьей цепочкой прошли в сторону Грозного, у них были рюкзаки, автоматы и гранатометы. Снять их из бесшумок, одного за другим – больших проблем не составляло – но они пришли не за этим, им нужна была совсем другая добыча. Поэтому – они пропустили боевую группу чеченского сопротивления и даже не сообщили о ней. Во-первых: на случай, если кто-то слушает эфир, во-вторых – на опыте знали, что толково информацию никто не отработает, только спугнут.

Настал рассвет. День обещал быть скверным, возможно с мокрым снегом. Солнце не вставало, просто темнота вокруг стала отступать, черное превращалось в темно-серое, продолжало сереть дальше. Над изрытым траками полем, кустарником, домами вдалеке – вставал утренний промозглый белый туман.

Они уже подумали, что в чем-то просчитались, когда Гурдаев шикнул – это означало опасность. Присмотревшись, Теплов увидел бегущего от огородов человека… он бежал странно, согнувшись даже не пополам… он никогда бы не поверил, что так можно бежать, если бы не видел это собственными глазами.

Зверь, за которым они пришли – приближался, он бежал мелкой рысцой, тяжело дыша. Лес был совсем рядом, и видно было, что эту дорогу он преодолевает не первый раз в своей жизни. Он бежал, даже не смотря, куда он бежит – так, как он согнулся – можно было смотреть только в землю.

Значит, это его следы они нашли вчера…

Улучив момент, он рванул толстую леску, которую привязал к дереву, и которая перекрывала тропу как ловчая снасть. Бегущий упал – и в этот момент, оказавшийся ближе к нему Гурдаев привычно бросился ему на спину, как волк, стал вязать. Бывший сотрудник уголовного розыска, и далеко не из худших, ему не нужна даже была помощь, ведь он брал таких, и еще худших зверей и не раз. Михаил остался с Винторезом – контролировать тропу…

– Дан[38]… – прошипел по-чеченски Гурдаев

Бандит только хрипел…

Под прикрытием Винтореза Михаила – Гурдаев потащил свою добычу туда, где они оставили машину…

Чеченская война – пока еще не первая, а просто чеченская, которую еще можно было выиграть – по степени кровопролитности и жестокости была вполне даже заурядной на фоне того, что происходило в Африке, на фоне резни в Бейруте, даже на фоне Вьетнама, где воевала регулярная армия одной из сверхдержав. Не было в ней ничего особенного и на фоне того, что происходило в Афганистане… в Афганистане бывало еще и похлеще. Но почему-то – именно чеченская война стала настоящей раной на сердце русского народа… раной, которая не зарубцуется, наверное, уже никогда.

Чеченцы были похожи на своих, на русских – их было не отличить от русских. Они говорили на русском языке – когда не говорили на своем, да даже и в бытовой жизни, особенно городской, многие говорили по-русски, потому что русский язык намного богаче чеченского. И в то же время – эти люди ненавидели русских так, что готовы были убить человека просто за то, что он русский. Зарезать как барана за сказанное по-русски слово.

Сначала – русские просто не понимали этого. Восемнадцатилетний лопоухий солдат, который шел в чеченское село с парой канистр солярки, чтобы обменять ее на еду – он ведь не думал, что в селе враги. Он думал, что все это так, понарошку. Что-то типа ролевой игры, где они с одной стороны, а мы с другой – но всем надо жить. И деды, которые посылали этого солдатика продавать солярку, чтобы разнообразить свой рацион – тоже не думали, что посылают его на смерть, они думали, что те, кто в лесу это одно, а те, кто в селе – совсем другое. В этом было еще и вот что… как-то неосознанно потерявшие стержень и чувство национального единства, чувство принадлежности к нации, чувство родства крови, развалившие свою страну русские – вполне могли допустить, что в народе может быть так, что одни воюют, а другие – приторговывают потихоньку… жить то всем надо. Но найденный труп срочника с отрезанными половыми органами – быстро излечивал от иллюзий. И тот, кто оставался в живых в мясорубке – хорошо понимал, что мирных здесь нет, что это единый народ, и воюют здесь – родами, а то и всем народом. И поэтому единственный способ выжить и победить – убивать всех, кто встретится тебе на пути.