Бунтарский характер Мацеевич проявил и по поводу текста присяги Елизавете, явно ему симпатизировавшей, — фанатик протестовал против наличия в ней слов «крайний судья», под которым подразумевался монарх, в то время как, по мнению митрополита, подобное понятие приложимо только к Иисусу Христу. Несмотря на уговоры, Арсений не подписал присягу, и эта повторная дерзость тоже сошла ему с рук — он просил императрицу «помиловать меня раба твоего боголюбца — отпустить в Ростовскую епархию меня».

Набожной императрице импонировал фанатизм Арсения, и она исполнила его просьбу. В Ростове митрополит прожил спокойно один год, и, когда в 1743 году умер его покровитель Амвросий, синодалы потребовали объяснений, почему он отказался подписаться под присягой. Свой поступок Арсений объяснял тем, что предложенная присяга «более прилична присяге римскому папе».

Следствие так и не было завершено, и Арсений не давал о себе знать скандальными выходками до появления указа о секуляризации церковных владений, когда его протесты завершились пожизненным заключением в темницу.

Прямого отношения к расколу дело Мацеевича не имело, но оно привлекло внимание не столько упорной защитой своих убеждений митрополитом, сколько терпимым и даже благосклонным к нему отношением Елизаветы Петровны. Милосердие к Мацеевичу, точно так же как милосердие к ревнителям древнего благочестия, привело не к тем результатам, на которые можно было рассчитывать. Мацеевич угомонился лишь на некоторое время, а раскольники, почувствовав свободу, не подвергаясь суровым преследованиям, предались самосожжениям. Иного объяснения многочисленным гарям, происходившим именно в либеральное царствование Елизаветы Петровны, особенно во втором его десятилетии, нет. Заметим, ни при Петре Великом, ни при его преемниках не было столько самосожжений, как при Елизавете. 23 декабря 1748 года в Устюжской провинции сожгли себя более 70 человек, в январе следующего года в той же провинции во время гари погибло 53 человека, в 1756 году в Сибирской губернии сожгли себя 172 человека, в 1757 году зарегистрирована гибель 27 человек в Архангелогородской губернии, в декабре 1761 года в огне в Новгородской губернии погибло 15 человек.

Доброта и милосердие Елизаветы Петровны проявились в указе 12 декабря 1752 года, сложившем доимку с подушной подати. 13 мая 1754 года был обнародован указ о сложении за эти же годы лошадиной и рекрутской доимки. В июне этого же года подушная подать была уменьшена на шесть копеек. Указы освобождали из тюрем купцов, содержавшихся там за неуплату торговых пошлин; по случаю рождения великого князя Павла Петровича солдат гвардейских полков наградили по два рубля каждого, полевых — по одному рублю.

В ряде указов проявлена забота об отставных офицерах и солдатах: «для лучшего их за службы и раны содержания сыскать в Казани и близ оного» каменное здание, а если таковое не сыщется, «то и вновь построить каменный дом и содержать их на таком порядке, как в европейских государствах состоят, а наипаче применялся как в Париже таковые содержатся». В одном из указов этого цикла проявлена трогательная забота об отставных, военных: «По долголетней и многотрудной своей службы в походах и ранах и по всегдашнем и беспрестанном беспокойствии, в трудах по отставке от оного имели покой и пропитание». Между тем монастыри отказывались их принимать. Императрица, «сожалея о таком их бедствии», велела Синоду послать указ, чтобы монастыри принимали их без всяких отговорок. Указ 1760 года повелевал соорудить по две богадельни в Казанской, Нижегородской, Воронежской и Белгородской губерниях, а в провинциях — по одной.

К важным актам милосердия относится отмена смертной казни. Если быть точным, то указа, ее отменявшего, долгое время не существовало, а в 1744 году в связи с заключением Абоского мира все осужденные к смертной казни (кроме богохульников и виновных по первым двум пунктам: за измену и покушение на государя) освобождались от наказания. Впредь императрица повелела подавать ей списки осужденных к смертной казни на ее утверждение. За 20 лет царствования она не подписала ни одного указа, предававшего обвиняемого смерти.

Указ, отменивший смертную казнь, был обнародован десять лет спустя, в 1754 году, в связи с докладом Сената, поданным императрице. Сенат доносил, что среди 1300 колодников, содержавшихся в тюрьмах, 289 человек, совершивших особо тяжкие уголовные преступления, приговорены к казни, 101 человек за менее тяжкие преступления должен быть наказан вечной ссылкой на каторгу с предварительным вырезанием ноздрей. Кроме того, в тюрьмах содержатся под следствием еще 3579 человек, среди которых имеются лица, совершившие тяжкие преступления, подлежавшие наказанию смертной казнью.

Сенат счел рассмотрение императрицей судьбы каждого колодника крайне для нее обременительным и обратился к ней с предложением раз и навсегда установить меру наказания, в том числе и для тех, кто подлежал смертной казни. Ссылка на практику замены смертной казни отрубанием правой руки, существующую в Швеции, для России неприемлема, ибо превращала однорукого в инвалида, утратившего работоспособность и возможность прокормить себя. «Того ради, — обращался Сенат к Елизавете, — не соизволит ли ваше императорское величество повелеть подлежащих натуральной казни, чиня жестокое наказание кнутом и вырезав ноздри, поставить на лбу В, а на щеках — на одной О, а на другой Р и, заклепав в ножные кандалы, в которых быть им до смерти их, посылать в вечную тяжелую работу, а рук у них не сечь, дабы они способнее в работу употребляемы быть могли». Елизавета согласилась с представлением Сената, наложив резолюцию «Быть по сему» и внеся в предложение Сената дополнение, касавшееся жен отправленных на каторгу мужей — им разрешался второй брак.

Реализация Манифеста 1744 года в связи с окончанием войны со Швецией, объявлявшего всеобщую амнистию, имела и негативное следствие — значительная часть уголовников не вернулась к нормальной жизни, а пополнила отряды разбойников и воров. Дело в том, что Манифест освобождал от наказания не только убийц и разбойников, но и всех преступников вообще: ранее сосланных на каторгу купцов и откупщиков за долги казне, лиц, содержавшихся в тюрьме за неуплату подушной подати, за упущения по службе, а также солдат и матросов, совершавших многократные побеги. К этому нужно прибавить многочисленные указы, обнародованные в последующие годы (освобождение от наказания недорослей, не явившихся на осмотр, за несвоевременную присылку ведомостей о доимках и др.).

Акты милосердия обернулись небывалым распространением разбойных отрядов. Разбойничество — одна из характерных черт российской действительности, которую отметили еще источники Древней Руси.

Свидетельств о разбойных нападениях не только на помещичьи усадьбы, но и на крестьянские и посадские дворы в сельской местности и городах в разных районах страны сохранилось великое множество. Численность разбойных ватаг то увеличивалась, то уменьшалась в зависимости от решительности верховной власти вступать с ними в борьбу и наличия у нее для этого необходимых ресурсов. Время царствования тишайшего Алексея Михайловича прославилось успешной деятельностью атамана Степана Тимофеевича Разина, отряд которого насчитывал многие сотни удалых разбойников. В XVIII столетии подобных ватаг не было, но и мелкие отряды доставляли беспокойство местным властям, не располагавшим достаточными полицейскими силами для борьбы с ними. Нередко разбои совершали солдаты регулярной армии — они нападали на безоружное население городов и сел не только под покровом ночи, но и в дневное время, и не где-нибудь в глухомани, а в старой и новой столицах.