Последовала резолюция, насколько нам известно, одна из немногих, лично начертанных императрицей: «От врагов христовых не желаем прибыли». Сенат, получив столь категорическую резолюцию, отправил 6 января 1744 года во исполнение ее указы евреев «на ярмарки ни на малое время в Россию отнюдь не впускать и Сенат более по этому вопросу не беспокоить». Безоговорочное исполнение указов и резолюции подтверждается отсутствием в елизаветинском законодательстве указов на этот счет.

Должно заметить, что Елизавета проявляла нелюбовь к евреям не как к национальности, а как к представителям иудейского вероисповедания. Об этом свидетельствует ее отношение к крещеному еврею Петру Грюнштейну. Подобно тому, как Петр Великий пользовался услугами крещеного еврея Петра Шафирова, возведя его в вице-канцлеры, так его дочь приласкала Грюнштейна, деятельного участника переворота, пожаловала ему самое значительно число крепостных (927 душ) и должность адъютанта.

Российская империя, как известно, издавна являлась государством многонациональным и многоконфессиональным. Христианизацию инаковерующих начали осуществлять задолго до восшествия на престол Елизаветы Петровны, но при ней она приобрела более широкий размах и новые приемы привлечения магометан и язычников к православию.

Истории известны два способа обращения инаковерующих в христиан: добровольный, когда на них воздействуют словом. Но русская церковь в XVIII веке была бедна священниками, достаточно образованными и обладающими даром внушения, чтобы исполнять миссионерские функции. Московский архиерей Платон Малиновский в 1753 году вопрошал: «Каким образом им (священникам. — Н. П.) обучать тому, чему они сами ничего не умеют».

Более доступным, не требовавшим ни знаний, ни ораторских талантов, было использование административных рычагов и насилия, чтобы принудить тех же магометан принять христианство. Из сенатского указа 1744 года узнаем, что из существовавших в Казанском уезде 536 мечетей сломано 418 и впредь разрешено их строить в селениях, где верующих магометан насчитывалось не менее 200 дворов. Закон запрещал строить мечети в селениях, где наряду с магометанами проживали русские, татарам запрещалось «обращать в свой закон» калмыков, мордву, чувашей и др.

Главной приманкой, привлекавшей иноверцев принять христианство, было предоставление им льгот, причем весьма существенных, ради которых часть из них отказывалась от веры, исповедовавшейся их предками. Новокрещеным крестьянам и холопам предоставлялась свобода от их владельцев; магометане и язычники, принявшие христианство, освобождались на три года от уплаты подушной подати, их же обещано было освободить из-под стражи за нетяжкие преступления. При Елизавете Петровне число льгот новокрещеным увеличилось: они освобождались от рекрутской повинности, запрещалось их брать под стражу без ведома чиновников, назначенных защищать их интересы, разрешалось подавать челобитные не на гербовой, а на простой бумаге. Не забыты были и татарские мурзы, которым в случае принятия христианства предоставлялись дворянство и владельческие права на крестьян.

Известно также, что идолопоклонники не всегда покорно принимали христианство. Упоминавшийся выше Дмитрий Сеченов использовал столь грубые способы превращения язычников в православных и настолько озлоблял их, что они оказывали вооруженное сопротивление как самому архиерею, так и подчиненным ему священнослужителям.

Объезжая в 1743 году епархию, Дмитрий Сеченов обнаружил в одной из деревень Терюшевской волости Нижегородской губернии мордовское языческое кладбище, расположенное рядом с церковью, и велел его разорить. Протест мордвы выразился в том, что они напали на архиерея, и тот должен был искать спасения в погребе священника до тех пор, пока не прибежали на выручку крестьяне соседних русских деревень.

Приводить в повиновение непокорную мордву был отправлен во главе воинской команды премьер-майор Юнгерн, его встретила тысячная толпа мордвы, вооруженная луками, рогатками и огнестрельным оружием. Завязалось сражение, в котором победа досталась отряду регулярных войск: было убито 35 язычников, 136 взято в плен, среди которых 31 был ранен, в то время как потери команды составили пять раненых.

После неравного сражения мордва покорилась. Приговорен был к сожжению губернской канцелярией только зачинщик восстания новокрещеный Несмеянко-Кривой за то, что снял с себя крест и расколол икону; остальные, приняв крещение, были помилованы.

Этим сопротивление насильственной христианизации не закончилось. В 1745 году в другом селе той же Терюшевской волости толпа язычников избила прибывшего для крещения священника и напала на команду, посланную взыскивать доимку и вынужденную искать спасения, запершись в избе. На помощь ей прибыла другая команда, но и она не справилась с восставшими, вооруженными бердышами, рогатками, луками и дубьем. Лишь третьей команде из 75 человек удалось привести язычников в повиновение и принудить креститься, за что восставшие получили прощение.

Сколь непрочным был успех в христианизации, видно из того, что новокрещеные подали на имя императрицы жалобу на действия Сеченова, который держал не желавших принять христианство под караулом в кандалах, подвергал их избиению и многих окунал в купель со связанными руками. На насильственную христианизацию жаловались также чуваши и калмыки.

Христианизация, однако, продолжалась, но Сенат издал указ, запрещавший проводить ее насильственно, и, по данным специальной конторы под названием новокрещеной, к 1756 году было крещено до 400 тысяч человек; почти вся мордва, большая часть удмуртов, чувашей и марийцев. Впрочем, статистические данные, приведенные выше, нельзя считать достоверными. Дело в том, что иноверцы, получив соответствующие льготы, по истечении их срока вновь возвращались к прежней вере, и многие эту манипуляцию повторяли по нескольку раз.

На репутацию благочестивой императрицы наводили мрачную тень так называемые гари — самосожжения раскольников. Изучение законодательства елизаветинского царствования не дает оснований для вывода о том, что оно по отношению к раскольникам ужесточилось: в нем присутствуют те же, ранее издаваемые указы о ношении платья, придуманного еще Петром Великим, о запрещении им покидать скиты, то есть места своего жительства, и вовлекать в свои ряды новых сторонников двоеперстия. Вполне возможно, что с милосердием императрицы, наличием в ее сознании старорусского духа связано небывалое распространение старообрядчества. Этот факт отметил сам Сенат в указе 7 февраля 1755 года: «…по ведомостям из Москвы такое оных раскольников значится размножение, что в некоторых приходах и никого, кроме раскольников, не обретается».

При Елизавете вольготно себя чувствовал несгибаемый бунтарь Арсений Мацеевич — ярый противник секуляризации церковных владений и церковной реформы ее отца. Его противостояние светской власти началось в 1740 году, когда он, будучи митрополитом Тобольским, присягнул Иоанну Антоновичу, но наотрез отказался присягнуть правительнице Анне Леопольдовне на том основании, что она была лютеранкой. Подобная дерзость могла дорого стоить Арсению, если бы ему не покровительствовал новгородский архиепископ Амвросий, главное лицо в Синоде. Но заступничество Амвросия могло лишь оттянуть время расправы с непокорным архимандритом. Спас его переворот в пользу Елизаветы Петровны. В 1742 году Арсений Мацеевич прибыл в Москву на коронацию Елизаветы, был представлен Амвросием императрице, подписавшей указ о назначении его Ростовским митрополитом и членом Синода.