Это было ужасающе.

Кровь… кровь… кровь… и стоны.

Пелагея стояла на борту корабля, вцепившись руками в борт. Она была буквально парализована страхом. Она видела битвы. Видела кровь. Но не такую… То, что предстало перед ее глазами, было чудовищно. Она поискала глазами мужа, желая спросить с него за весь этот кошмар. То есть закатить новый скандал. Но тот, словно почувствовав ее взгляд, обернулся. И она вздрогнула, встретившись с ним взглядом. И мгновение спустя отвела глаза, с трудом сдерживая дрожь в теле. Потому что на нее смотрел не человек, а чудовище. Какой-то древний монстр…

– Копья к бою! – рявкнул Ярослав на латыни. – Длинный хват!

Легионеры выхватили воткнутые подтоками в землю копья, выполняя до автоматизма доведенный строевой прием. Перехватили их так, что локоть лежал на копье у подтока, само же копье удерживалось крепко сжатой кистью. Не очень мобильная и гибкая хватка, но она позволяла дотягиваться далеко.

– Вперед! – спустя десять секунд вновь громогласно скомандовал консул Нового Рима. И легионеры двинулись вперед. Их задача была простой и очевидной. Работая длинным хватом копья, им требовалось прекратить мучения раненых людей и лошадей.

Сам же Ярослав находился в каком-то экзальтированном состоянии. Он и сам не ожидал от своей задумки ТАКОЙ эффективности. Он планировал, что, разбрасывая «чеснок» и эшелонируя обстрел по глубине, просто немного увеличит обычно не очень большие потери конницы. Ну сгинут первые, самые лихие. И что? Остальные ведь смогут отвернуть… И да, отвернули. Только не сразу. Совсем не сразу. Слишком уж заманчивой оказалась приманка – одним махом уничтожить того, чья воинская слава гремела от Парижа до Багдада. Одним разом, с наскока, пользуясь его «ошибкой», совершенной «из-за потери бдительности…». Вот и разогнались…

Через час все было кончено.

Остатки объединенного степного войска, словно побитая собака, убежали, скрывшись за горизонтом. Пленных не было. А целое поле трупов уже начали потрошить трофейные команды, выделенные из бойцов.

– Ты как? – спросил Ярослав, подойдя к Пелагее. Та сидела у дальнего борта корабля и с каким-то отрешенным взглядом смотрела на воду.

Великая жрица Макоши вздрогнула и испуганным, даже каким-то затравленным взглядом посмотрела на своего мужа. У которого был все тот же холодный и жесткий взгляд.

– Ты все поняла? – после паузы спросил он.

Супруга не ответила.

– Не нужно меня злить, милая. В гневе я неприятен.

– Почему же просто не убьешь? – чуть хрипя, спросила она.

– Потому что ты, дура, никак не поймешь – мне нужна ты и наши дети, а не престол Константинополя.

– Не обманывай меня!

– Ты сомневаешься в моих словах? – ледяным тоном процедил Ярослав.

– Но я жрица Макоши! И наши дети в их глазах – выродки!

– Это что-то меняет? – удивленно поднял бровь Ярослав. – В их глазах, не в моих. В конце концов, что мешает мне убить всех недовольных?

– Поклянись!

Ярослав рассадил кожу на левой руке ножом. После чего сжал кулак, из которого начала капать кровь, прямо ей на лицо. И, твердо глядя супруге в глаза, произнес:

– Клянусь своей кровью и душой перед лицом Высших сил, что я никогда не променяю тебя с детьми на престол…

Пелагея несколько секунд смотрела мужу в глаза. Потом нервно улыбнулась. И заплакала, уткнувшись в Ярослава.

866 год, 21 сентября, левый берег Дона у Саркела

– Друг мой, – произнес Ярослав, обращаясь к кагану, – тебе надлежит переправиться на левый берег и атаковать отступающих.

– Ты одержал великую победу! Но врагов все еще очень много. От меня ушла гвардия. От меня ушли многие мои воины. Даже хазарские роды и те не все пришли ко мне на помощь.

– Ты хочешь сказать, что я зря сделал тебя своим вассалом? – выгнул бровь Ярослав. – Может быть, мне стоило обратиться к печенегам.

– Мне нужно время, чтобы вновь собрать армию.

– И за это время враг отойдет. И ты не сможешь его догнать. Сейчас он привязан к своим кочевьям. Сейчас. Но, пока ты будешь собирать армию, он успеет уйти за Волгу. И все вернется к тому положению, какое было изначально.

– Думаешь, аланы вернутся?

– Ты, верно, шутишь?

– Я? Почему ты считаешь мой вопрос шуткой?

– Аланы отвернулись от тебя, потому что ты был слабым. Если они и вернутся, то не к тебе, а ко мне. Я выиграл тебе битву. И теперь получается, что мне нужно выигрывать за тебя войну. Войну, которую ты всеми силами старался проиграть.

– Тогда почему ты мне помогаешь? – мрачно спросил Захария.

– Потому что ты, в отличие от прочих жителей степи, стоишь на полшага ближе к цивилизованным народам. Ты стал для хазар центром силы. Главным нервом, что объединил под своей рукой хотя бы часть хазар. Ты, Захария, отчаянный интриган. Но с тобой проще иметь дело, как бы это странно ни звучало. Хотя, конечно, тебе и твоему народу потребуется пройти большой путь, чтобы обрести цивилизованность.

– О чем ты говоришь?

– О том, что ты все еще гонимое ветром сухое перекати-поле. Кочевник. Безродный бродяга, лишенный корней, оттого и силы не имеешь. Твой Саркел – это и смех и грех. Тебе его построили мастера, но они ушли, а ты не знаешь ни как в нем жить, ни как использовать. Все эти стены – всего лишь ограда для твоего кочевья, что вынужденно тут задержалось. Не больше. Но, даже несмотря на это, ты лучшее, что есть в степи.

Захария поиграл желваками, но смолчал.

– Мой отец построил тебе эту крепость. Я смогу научить тебя ей пользоваться. Но для этого тебе нужно будет сделать полный шаг и измениться.

– Стать таким же, как ты?

– Нет. Не сможешь, да и не нужно. Твой удел – степь. Мой – лес. Мы разные. Да и тех знаний, какими я живу, у тебя нет. Оттого ты думаешь иначе. Но мне нужно, чтобы ты крепко стоял на Дону и Волге. Мне нужно, чтобы твои люди держали черноморские степи в мире и покое. Мне нужно, чтобы твои стада давали шерсть, кожу и мясо. И я не хочу всем этим заниматься. А ты – хочешь и можешь. Поэтому я помогу тебе, если не станешь упрямиться.

– А если я откажусь?

– Если ты откажешься, то умрешь. Не от моей руки. Нет. Тебя и твоих потомков растерзают они, – кивнул Ярослав в сторону востока. – Ты думаешь, это последние дети степи, что идут оттуда? Через три с половиной сотни лет из глубин Великой степи выйдет новая, страшная угроза. Угроза, которая будет пытаться захватить весь мир и подчинить его себе. Сюда придет степь, скованная, как и мой легион, в единое целое. Степь, стремящаяся уничтожить все, что встанет у нее на пути. Если хазары к этому времени не изменятся, то падут и исчезнут в пучине времени. О них забудут, а их могилы будут вытоптаны лошадьми.