— Позволь, я сам догадаюсь, Здоровяк Хэм. Одета в самую худшую одежду и слоняется у конюшни.

— Именно так, как вы и подозреваете, мастер Уилл. Я подумал, что вам надо знать. Подумал, вас не очень обрадует, что она на улице в такую ночь. Лондон — это не Гемпшир, сказал я ей.

— Да. Я позабочусь о ней.

Только забота и любопытство поторопили ответ Уилла. Забота о друге. Только это, а не безудержная жажда, которая заставляла его тревожиться и вибрировать от ожидания увидеть Престон. Нет. Он такого не допустит.

— Прошу прощения, молодой сэр. — Здоровяк Хэм положил руку ему на плечо, не давая пройти. — Но она не вас спрашивала. Сказала, что не хочет видеть вас. Она спрашивала мастера Томаса. Сказала, что это важно.

Острое лезвие ревности резануло Уилла с ловкостью гандшпуга. Черт бы ее побрал.

— Томас? — Даже он слышал недоверчивую зависть в собственном голосе.

Здоровяк Хэм не щадил его чувств.

— Да. К тому времени, когда я узнал ее, она уже послала ему весточку. Я сказал ей, что в такой ночной час ей нужно быть дома, в постели, а она ощетинилась, как еж. Сказала, что у нее важное дело, хотя не открыла какое.

Уилл не мог вообразить, какое дело могло быть у Престон с Томасом, но в открытую дверь видел, как тень брата мелькнула на лестничной площадке. Томас спешил в сад за домом.

— Есть только один способ узнать, — пробормотал Уилл и так же быстро, как поднимался по трапу на палубу, помчался по лестнице, чтобы успеть перехватить младшего брата, прежде чем тот исчезнет из виду.

— Томас, — командным тоном остановил он брата.

— Привет, Уилл. — Зевнув, Томас нырнул в дверь, прячась от дождя.

Необоснованная ревность Уилла отчасти рассеялась перед лицом такого откровенного отсутствия интереса.

— Послушай, Томас, лучше скажи, в чем дело, черт побери.

— Я не знаю.

В просачивающемся из дома свете по выражению лица Томаса и торопливо накинутой одежде — на нем было пальто, но лацканы завернулись внутрь, полы рубашки не заправлены, бриджи внизу не зашнурованы — было видно, что он столь же удивлен вызовом, как и Уилл.

Тем не менее Уилл нажимал:

— Ты ради забавы болтался с ней по Лондону?

— С мисс Антигоной? Нет. — Тон Томаса стал тревожнее, когда он почувствовал настойчивость старшего брата. — Понятия не имею, что она хочет. Но джентльмен никогда не оставляет леди, даже если она вытаскивает его из постели под дождь среди ночи. Разве не ты мне это говорил?

— Говорил. — Уилл, извиняясь, положил руку Томасу на плечо. И расправил лацканы и воротник пальто. — Так что иди посмотри, что она хочет.

Томас собрался было метнуться через исхлестанный дождем сад в конюшню, но снова остановился, когда увидел, что Уилл, Джеймс и Здоровяк Хэм собираются последовать за ним.

— Ты не знаешь, что подслушивать — это дурная манера, не говоря уж о грубости? — В обычной ершистой уверенности Томаса было нечто большее.

Уилл действовал, как может действовать только старший брат, он изничтожил это возражение.

— Встречаться с молодой леди наедине без сопровождения, посреди ночи у конюшенных ворот — тоже дурная манера, — резонно заключил он. — Оставим определять разницу отцу? Или, лучше, пусть мама решит, какое нарушение приличий более вопиющее? Вот будет забавно.

— Нет, — мгновенно отозвался Томас. — Давай не будем.

— Тогда ты не будешь возражать, если я послушаю твой разговор. Для твоего же блага, равно как и для ее.

— Когда ты это так поворачиваешь… — Томас пожал плечами, словно работа ума Уилла была для него загадкой. — Почему бы тебе самому не спросить, если ты так любопытствуешь о моем личном деле.

Уилл сделал медленный вдох, чтобы не потерять терпение. Томас — его брат, а не какой-нибудь упрямый гардемарин под его командой. И не вина Томаса, что Престон хочет видеть его, а не Уилла. Томас не виноват, что Уилл ревнует и злится, как медведь с раненой лапой.

— Потому что она вызывала не меня, и я намерен уважать ее желания. Но у меня есть неприятное предчувствие, что наш друг мисс Антигона попала в беду, и ей может понадобиться помощь нас обоих. Так что учти мои слова, Томас. Лобовое нападение — не лучшая стратегия. Особенно с непростыми леди. Большего достигнешь осторожной хитростью.

Поместив эту информацию в свой энциклопедический мозг, Томас больше ничего не сказал, повернулся и повел маленькую группу к конюшне.

Там, в хорошо освещенном проходе Престон, одетая в тот самый видавший виды редингот, бриджи и сапоги, прислонилась к стойлу, восхищенная стоявшей там лошадью. Как будто совершенно нормально для юной леди одеваться мальчишкой и самолично посещать конюшни среди ночи, во время жуткой непогоды.

Черт бы его побрал, Уилл скучал по ней. Прошло только несколько дней, но он уже скучал по всему в ней, начиная от этого редингота и заканчивая темными кругами под ее глазами.

— Мисс Антигона? — Объявив о своем присутствии, Томас пошел по проходу, а Уилл отпрянул в тень у двери, слушать.

Престон протянула руку, приветствуя Томаса. Словно встретила знакомого на Бонд-стрит. Или потягивала коньяк со старым другом в библиотеке.

Уилл безжалостно втоптал ревность в грязный пол и настроился слушать.

— Надеюсь, вы простите мне, что разбудила вас, — сказала она.

— Не за что, — ответил Томас. При всей его юности он действительно учился быть джентльменом. Он пожал ей руку и поклонился. — Чем могу служить?

Престон сделала глубокий вдох, словно собиралась с силами, прежде чем заговорить.

— Помнится, вы восхищались моей кобылой.

Томас хмыкнул и улыбнулся.

— Потому что у меня есть глаза.

Ответная улыбка Престон немного потеплела от этого не слишком умелого комплимента.

— Действительно, не у всех они есть. Во всяком случае, правильные. Но я присматривалась к вам, у вас правильный взгляд на лошадей. Вы наблюдаете и понимаете. Это редкое качество в мужчине. Оно отличает настоящего наездника.

— Спасибо. — Щеки Томаса порозовели от удовольствия. — Я считаю это величайшим комплиментом с вашей стороны.

— Так и есть. — Блеснув быстрой улыбкой, Престон посерьезнела. — Надеюсь, вы так же воспримете мое предложение… Я хочу продать вам свою кобылу.

Томас так разволновался, что не заметил колебания ее голоса, не увидел, как дрожат ее руки, которые она сжала перед собой. Томас не видел, чего стоило ей это предложение.

— Конечно, я ее куплю. Ваше доверие — честь для меня. Конечно, мне нужно получить разрешение отца, но ничего я так не хочу, как иметь эту кобылу. Однако я думал, вы не собирались ее продавать.

Ответ был у нее наготове: